Девлин продолжил, блеснув глазами в свете свечей:

— Но я уверяю, что вам здесь очень понравится! Очень!

Вот упёртый! А то, что у меня муж дома и котлеты не жарены — это никому не интересно? А то, что мне на работу завтра в семь утра вставать?

Так, стоп. Это же сон? Или не сон?

— Ущипните меня! — потребовала от клоуна в парике. Он сдвинул брови и сделал страшные глаза:

— Как можно, милостивая ари?

— Хуяри! — рявкнула, разозлившись. — Сказала, ущипните.

— Кто такие хуяри?

Нет, он меня украл, удерживает в голом виде в какой-то нелепой бане и ещё издевается?! Я протянула руку, потребовала:

— Ущипните.

Пальцы коснулись моей кожи, легонько сдавили, словно погладили. Я закатила глаза:

— Сильнее!

— Я не могу!

— Можете!

— Я не могу причинить боль ари! Это невозможно…

— Значит, вы сон, и мне осталось просто проснуться, — с неким мстительным удовлетворением ответила я. — Ничего, я подожду.

Поудобнее устроившись на вениках, я села по-турецки, завернулась в простыню и улыбнулась Девлину. В его тёмных глазах мелькнула паника. Пробормотав:

— Да простит меня Реддана, — он глубоко вдохнул, зажмурился и ущипнул меня за мякоть руки.

— Ай!

— Простите, простите, милостивая ари! — возопил Девлин, пытаясь упасть на колени, но наткнулся на какую-то приступочку, ушибся и простонал: — Я же говорил, что это не лучшая из идей.

— Больно, — пробормотала я, потирая руку. — Значит, не сон… Куда вы меня притащили?

— В Пламор, — вежливо ответил он, потирая колено. — Тридцать девятый мир, если считать направо от вашего.

— Зебры танцуют краковяк, — отозвалась я.

— Как вы сказали? — не понял Девлин, а я деланно удивилась:

— Что, разве мы не говорим разные нелепые фразы?

— Эта странная игра мне незнакома, нижайше молю простить моё невежество. Позже я всё вам объясню. Обещаю, милостивая ари! Однако вам необходимо помыться и переодеться в наши одежды. Я позову кяри.

— Нет!

Я даже вскочила, придерживая простыню на груди. Махнула рукой:

— Сама помоюсь, не маленькая! И одежду сюда принесите! И чтобы никто не входил!

— Ари, но…

— Меня зовут Анна, — отрезала. — Идите за дверь, пожалуйста.

Я рассудила так: раз я им нужна, могу и покомандовать. А на уговоры поддаваться не буду. Их сила ар мне до лампочки, я во всяких макаронных монстров не верю. Надо попытаться побыстрее выйти отсюда и добраться до дома, а там можно будет уже и заявление подавать в полицию. Похищение, незаконное удержание, всё такое…

Когда Девлин вышел, закрыв за собой тяжёлую дверь бани, я огляделась по сторонам. Последнее, что мне хотелось делать в этой ситуации — это мыться. Поплюхав руками в розовой воде, я обтёрла лицо, освежив его, повозила подмышками и вытерлась простынёй. Теперь надо осмотреться. А вдруг тут есть вторая дверь? Нет, это, конечно, вряд ли, но я ведь себе не прощу, если не проверю.

Проверила. Двери не было. Даже окошек не было. Сбежать, обмотанной в белую тряпку, не получится. Ладно, подожду план Б. Впрочем, ждать я не люблю. Поэтому решительно направилась к двери и взялась за ручку. Чёрт! Заперто!

— Эй! — стукнула кулаком по разбухшей от влаги древесине. — Где моя одежда?

Практически мгновенно за дверью раздались голоса, шаги, а потом — скрежет замка. Она распахнулась, и передо мной предстали кяри, державшие на вытянутых руках одежду. Нет, не так. Одежды! Длинное платье белого цвета — одна штука, длинное платье коричневое погрубее — одна штука, широкий пояс, отделанный разноцветными камешками и переплетёнными кожаными ремешками — одна штука, подбитый мехом плащ — одна штука, сапожки на полголени — две штуки… Девлин выступил из тени и поклонился:

— Прошу вас, милостивая ари, позвольте облачить вас.

— Я сама оденусь, — попыталась снова взбрыкнуть я, но Девлин внезапно проявил твёрдость характера и стальным голосом повторил:

— Кяри облачат вас. Так принято.

— Где принято? — а я всегда сопротивлялась до последнего.

— У нас.

— Послушайте! Если я действительно в другом мире, то где горничные? Где служанки? Почему меня должны мыть и одевать вот эти вот… — я махнула рукой в сторону замерших в почтительных позах кяри. Хотела сказать «Наруто», потому что только этого анимешного персонажа и знала, но сказала отчего-то: — Покемоны!

В глазах Девлина застыло непонимание — полное, окончательное и безнадёжное. Потом он мотнул головой — видимо, решил обращать внимание только на знакомые слова — и ответил с этой своей бесючей вежливостью:

— Милостивая ари, позвольте нам одеть вас и проводить в дом. Вам предстоит принять гарем.

— Га-рем? — отчего-то икнула я. — Какой ещё гарем?

— Я всё покажу и расскажу вам, милостивая ари, — Девлин жестом велел кяри приступать и отошёл в сторону. — А пока будьте ласковой и позвольте слугам вас одеть.

Я вздохнула. Похоже, напором тут не возьмёшь. Надо хитростью. Вот интересно, где меня держат? И где мои вещи? Хоть смартфон посмотреть, сколько времени, например? Вспомнив, бросила взгляд на руку — часы были на месте. Видимо, мой розовенький шагомер за тыщу триста из спортивного магазина не соблазнил похитителей-насильников. Экран показывал полдевятого вечера. Это я час провалялась в обмороке!

— Милостивая ари, — сказал ближайший ко мне покемон с длинной белой рубашкой в руках. — Позвольте, я вас облачу в нижнюю рубаху…

И поклонился.

Тьфу, вот заладили! Бесят! Что Девлин, что эти кяри… Может, опять на них рявкнуть?

— Знаете что? Меня ваши ролевые игры начинают утомлять. Я не инвалид, одеться могу сама, а потом хочу получить свой телефон, чтобы вызвать такси и поехать домой!

Наверное, у меня был вид решительный и даже слегка хамоватый, потому что Девлин тяжко вздохнул и жестом пригласил меня ко входной двери предбанника:

— Я покажу вам, милостивая ари. Но обещайте мне, что после будете ласковой.

Я оказалась у двери первой и с остервенением дёрнула за ручку. Дверь не поддалась, даже не дрогнула. Тоже заперта? Вот ведь ироды! Девлин деликатно отстранил меня, взяв за локоть, и толкнул дверь наружу. На меня дохнуло морозным воздухом и свежестью. Это в августе месяце-то! С ума сойти! Я сошла с ума? Откуда у нас снег летом?

— Это настоящий снег? — спросила глупо, оглянувшись. Девлин пожал плечами. Я наклонилась, зачерпнула горсть и ахнула, отряхивая руку — снег был обжигающе холодным после тёплой бани. Меня втащили обратно в предбанник и принялись охать надо мной: