Трудно найти другую операцию, равную ей по масштабам и последствиям[2]. Впрочем, эвакуации имеют долгую историю: они начали осуществляться еще в период войн с Францией[3]. Эвакуации проводились бесчисленное множество раз в ходе колониальных кампаний. Только во время наполеоновских войн из разных пунктов побережья континента было эвакуировано 19 групп английских войск. Самое большое значение в этих эвакуациях имела эвакуация армии Джона Мура из Ла-Коруньи, в течение более 100 лет служившая образцом маневра с целью выхода из-под удара.

Следует напомнить, что Мур смелым броском на Бургос сорвал экспедицию Наполеона против Лиссабона. Под ударами армии, в три раза превосходящей его собственную, Мур с боями отошел к Ла-Корунье. Когда после исключительно тяжелого семнадцатидневного марша он наконец вышел к порту, оказалось, что обещанный ему флот не прибыл. Мур организовал оборону на рубеже хребта Монте-Меро. 16 января 1808 года Сульт атаковал этот рубеж, но благодаря умелым оборонительным действиям Мур удержал позицию. Смертельно раненный, он не дожил до конца боя. А когда наконец пришли корабли, обессиленным французам оставалось только наблюдать, как эвакуируется английская армия. Двадцать тысяч человек выбрались из Ла-Коруньи и нашли безопасное убежище в море.

До Галлиполи эта операция не имела себе равных. В свою очередь, эвакуация из Галлиполи в течение двадцати лет считалась шедевром военной хитрости, вершиной военно-морского искусства. Она служит мерилом для определения значения операции «Динамо», позволяющим в какой-то мере судить о величии и поразительных масштабах девятидневной битвы у Дюнкерка.

В Галлиполи задача состояла в том, чтобы эвакуировать две группы войск: первую — численностью в 83 тысячи человек и вторую — численностью около 42 тысяч человек. Эти войска прочно удерживали оборонительные рубежи, прекрасно оборудованные системой траншей и проволочных заграждений и прикрываемые артиллерийским огнем. Эти рубежи выдержали испытание жестоких восьмимесячных боев. На побережье были причалы, хотя и примитивные, но в течение всей долгой кампании успешно служившие для высадки и снабжения войск. Перед всем фронтом обороны противник был в пределах досягаемости корабельной артиллерии, которая могла вести — и действительно вела — сильнейший заградительный огонь. После принятия решения в распоряжении генерала Монро оставалось два месяца для подготовки операции. У него было достаточно кораблей, и ему нечего было опасаться примитивной авиации того времени.

И все же лорд Китчинер писал о Галлиполи в телеграмме генералу Бёрдвуду: «Я категорически отказываюсь подписать приказ об эвакуации, которая, по моему мнению, была бы величайшим бедствием и обрекла бы большую часть наших войск на гибель или плен».

Здесь нет необходимости рассматривать печальную историю о решении оставить Галлиполи. Эвакуация его была вызвана не военной необходимостью, а политическими соображениями. Монро сам выбрал время для эвакуации. Перед тем у него было достаточно времени, чтобы использовать всякие хитрости, всякие средства, чтобы ввести противника в заблуждение.

Эвакуация войск из района АНЗАК и из Сувлы была назначена на ночь 19 декабря 1915 года. К середине дня 18 декабря было погружено на суда 44 тысячи человек, 130 орудий и несколько тысяч лошадей. На берегу оставалось около 40 тысяч человек. Считалось невозможным погрузить за одну ночь больше 20 тысяч. Вечером 18-го были погружены на суда первые 20 тысяч. В ночь на 19-е без всяких помех со стороны противника последние люди покинули берег, были сожжены склады и взорваны мины. Посадка прошла без потерь.

Военный корреспондент немецкой газеты «Фоссише цейтунг» писал: «Пока будут существовать войны, все стратеги будут рассматривать эвакуацию из Сувлы и Анзака как доселе непревзойденный образец военного искусства».

Три недели спустя этот «непревзойденный образец» был превзойден в Хеллесе. Еще раз была успешно проведена тщательно подготовленная операция — несмотря на противодействие, оказанное на этот раз турками. В ночь на 8 января были вывезены последние 17 тысяч человек.

Эвакуации проводились и после Дюнкерка. Норвегия[4], Греция, Крит имеют свою героическую историю. Корейская война дала поразительный пример эвакуации из Хыннама, когда перед лицом численно превосходящих китайских и северокорейских войск, при мощном прикрытии морской авиации флотилия крупных кораблей вывезла 105 тысяч человек из состава американской армии, английской морской пехоты и южнокорейской армии, а также 100 тысяч гражданских лиц[5].

Наряду с этим после Дюнкерка были и неудачные операции. Не было возможности эвакуировать войска из Сингапура; не хватило времени для эвакуации Тобрука; не было намерения эвакуировать Гонконг. Что касается противника, то немцам и итальянцам не удалось эвакуировать хотя бы часть войск из Туниса, и капитуляция армий фон Арнима и Роммеля чрезвычайно поучительна для исследования альтернатив, которые открывались под Дюнкерком[6]. Начать с того, что пространство, отделяющее североафриканское побережье от Сицилии, едва ли шире, чем пролив на участке между Дувром и пляжами Дё-Панна, где проходил маршрут, получивший название «Y»[7]. Кроме того, итальянцы и немцы имели гораздо больше времени на планирование и подготовку практических мероприятий для эвакуации, необходимость которой представлялась очевидной. Тем не менее в Тунисе капитулировало четверть миллиона человек; лишь менее 200 человек достигли Сицилии морским путем. Это объясняется морской мощью союзников и превосходством союзной авиации. Когда 8 мая 1943 года адмирал Каннингхем отдал приказ «топить, жечь и уничтожать, не давать никому спуску», послуживший сигналом к началу операции «Ретрибьюшн», — уничтожение североафриканских сил противника было предопределено. Капитуляция в Тунисе — это образец поражения. Дюнкерк является — и в свете развития современного военного искусства, может быть, останется навсегда — образцом конечного успеха.