что хотели сыграть молодые актеры Нового театра (бывш. Студия Малого театра).

В примечании к пьесе автор советовал постановщику:

«Умышленно не углубляя психологических моментов пьесы, я старался сделать ее легкой и бодрой. Примите это во внимание».

Почему «умышленно не углубляя психологических моментов», автор не написал. Но когда вспоминаешь спектакль к перечитываешь пьесу, это становится ясным.

Три часа сценического действия. Восемьдесят страниц на машинке. Можно не успеть рассказать все, о чем рассказать хочется, о чем нельзя рассказать в жанре водевиля. А для драмы здесь нет единого конфликта. Много всяких конфликтов, больших и маленьких, множество всяких историй, веселых и грустных. Много персонажей…

О многом, очень многом рассказано в «Кто идет?». Но рассказано быстро-быстро, чуть не скороговоркой, без детализации, иногда не объясняя как следует, «не углубляя психологических моментов», беря жизнь такой, какой она кажется в данный момент. Главное — ритм, бег жизни, блики и зарисовки на ходу.

Искусство не терпит бесформенности. Искусство драматургии — особенно. Ведь это же не просто книга, это книга, которую нужно играть на сцене. Это не просто слова, ик произносят перед публикой живые люди…

Неопределенность жанра: не комедия, но и не драма, не фарс, не водевиль, не сатирическое обозрение, а все вместе — такое соединение всегда мстит за себя.

Драматург не был удовлетворен своим детищем. Пьеса «Кто идет?» быстро сошла с репертуара. Но, обогащенный знакомством со своими новыми героями, полюбив их, Шкваркин уже не хотел с ними расставаться. Мы увидим их еще в других, поздних произведениях драматурга. Но действовать они будут уже не в калейдоскопической смеси «Кто идет?» и не в привычных водевильных ситуациях «Вредного элемента», «Шулера» и «Лиры напрокат». Нет, они будут жить в новых комедиях, где сценическая ситуация вытекает не из ранее заданной трафаретной схемы, а из характеров и столкновений этих характеров в условиях новой современной жизни.

Так писатель создал новый тип комедии. И мы можем говорить ныне о комедиографии Шкваркина.

Здесь не все бесспорно, законченно, безупречно. Попадаются сцены слабые, иногда примитивные. Наверное, будь автор в силах, он бы обязательно кое-что пересмотрел и переделал. Ведь столько лет прошло с тех пор!

Но есть то, что является наиболее ценным в комедиях В. Шкваркина, то, что открывало пьесам «Чужой ребенок», «Страшный суд», «Простая девушка», «Весенний смотр» дорогу на сцены сотен театров и заставляло миллионы зрителей смотреть эти пьесы.

Это — влюбленность в нашу жизнь. Влюбленность в своих юных и в старых героев. Ненависть к черствости, к бездумию, к стяжательству, к равнодушию. Мастерство драматурга. Умение рассказать о происшествиях, положенных в основу каждой комедии, ясно и ярко. Занимательная, никогда не повторяющаяся интрига, которая вызывает неослабевающий интерес. Интерес, с которым публика на протяжении всего спектакля следит за пьесой. Острые, порой даже ставшие пословицами реплики.

В сборнике собраны пять комедий В. Шкваркина. Первые четыре широко, очень широко известны и у нас и во многих странах мира. Пятая еще не была поставлена, и о ней речь пойдет особо.

Законченная в 1933 году и тогда же поставленная, комедия «Чужой ребенок» была восторженно встречена публикой. Пресса единодушно, что с комедиями бывает не всегда, приняла новое произведение. Идет эта пьеса вот уже тридцать три года и сходить с репертуара не собирается. Идет в драматических театрах и в музыкальной комедии. Переведена на большинство языков Советского Союза.

Многие родившиеся в последующие годы комедии одни в большей, другие в меньшей степени обязаны своим рождением «Чужому ребенку».

История юной Мани, рассказанная ею соседям для того, чтобы вжиться в роль матери незаконнорожденного ребенка — ведь Маня готовилась стать актрисой, — явилась как бы испытанием благородства всех действующих лиц.

На маленьком, как бы совсем незначительном факте автор сумел построить комедию характеров, показать то хорошее, что принесли новые взаимоотношения людей. Зазвучала высокая гуманистическая тема отношения к детям в нашей стране. Большинство действующих лиц выдерживает трудный экзамен, устроенный им Маней. И все счастливы в финале, кроме пошляка и обывателя Прибылева.

Вполне оправданно звучат в конце пьесы слова старого музыканта Караулова, отца юной актрисы:

«Дети, друзья! Жизнь многообразна, огромна… И мы, артисты, художники, впервые должны находить в ней и показывать другим прекрасное. Отдадим же внукам нашу заботу, любовь, наши лучшие грустные и радостные песни!»

Умение находить в жизни прекрасное, даже когда трудно, когда на какое-то мгновение кажется, что Блажевичи и Изнанкины, Прибылевы и подпольные акушерки, шулера и расхитители народного добра могут восторжествовать, вера в справедливость и торжество правды возвышают Маню и Любу, Сенечку Перчаткина, Страхова и Василия Максимовича, одухотворяют их, толкают на борьбу со злом.

Во время Великой Отечественной войны и после нее В. Шкваркин написал пьесы «Последнее кафе» и «Мирные люди». Тема этих пьес — война и сила сопротивления народа, поднявшегося на борьбу с захватчиками. И снова любимые автором «маленькие люди» в борьбе со злом показывают глубину, патриотизм и благородство характеров.

Поставлены эти пьесы были театром имени Вахтангова в Москве и Театром комедии в Ленинграде.

В разные годы В. Шкваркин перевел и был автором сценической редакции нескольких пьес национальных авторов. Среди них были «Женихи» осетинского драматурга Токаева. «Женихи» в переводе и в обработке В. Шкваркина шли на сценах многих театров.

Перед войной В. Шкваркин начал писать, а после войны закончил исторический памфлет-комедию «Принц Наполеон».

С присущим драматургу комедийным блеском, но в совсем новом для него жанре рассказана история неожиданного возвышения, падения и, наконец, достижения власти авантюристом Луи Наполеоном.

При чтении этой пьесы вспоминаются слова Карла Маркса о том, как Луи Наполеон обманывает обманщиков, обжуливает жуликов… Цена ему известна. Парламент видел в нем не больше чем клопа.

«Но Бонапарт ответил партии порядка, как Агесилай царю Агису: «Я кажусь тебе муравьем, но придет время, когда я буду львом»[1].

Уверен, что советский зритель с удовольствием посмотрит в театре талантливую комедию, весело посмеется над ее «героями», проведет аналогию с сегодняшним днем политических авантюристов Запада.

Повторение восемнадцатого брюмера Бонапарта его ничтожным племянником было фарсом. Однако и фарс может многому научить.

Комедия-фарс В. Шкваркина «Принц Наполеон» весела и поучительна, а в творчестве писателя является новой страницей. Это историческая пьеса.

Но как со времен «Предательства Дегаева» и «Года-горна» обогатилось и усовершенствовалось искусство драматурга! Как виртуозно и зрело написан «Принц Наполеон»!

Писатель-патриот, автор, прекрасно изучивший сцену и влюбленный в жизнь, изобретатель, никогда не успокаивающийся тем, что уже изобретено, путник, идущий путями непроторенными, злой, когда зло стоит на дороге, и добрый, когда видит добрых людей и о них рассказывает, —