день ходят в масках и у них нос потеет. А ночью они любят с семьей гулять по замку, не пряча лица… ну или морду.

– А может они просто страшные как карил, вот и надевают маски, – громко произнес услышанную недавно шутку Алан и начал громко смеяться. Парни сперва не поняли шутки, а потом поддержали его дружным смехом.

Отец Керо и Юго был кузнецом, а их мать помогала на кухне Кее. У Певиана была только мама, она работала кожевником. Тяжелая работа для женщины, хоть и неплохо оплачиваемая. Стоило ли это постоянно больных рук и едкого запаха, от которого невозможно отмыться, но кожевником она была отличным. А вот чем занимался Юго, Алан не знал наверняка. “Вроде помогает страже города”, – как-то ответил отец Алана. С его массивным и коренастым телом в самый раз идти в стражи или военные. Но почему-то оружие он не носил.

Уже к вечеру небо затянуло и пасмурная погода подсказывала, что пару дней будет идти дождь. Ребята укладывали собранный хворост у дороги, когда к ним на коне прискакал из города Варп, сам начальник городской конюшни. Он спешился, подошел к Юго и что-то сказал на ухо. В конце было лишь слышно: “Быстро!”. Краткий взгляд на нас и лицо у сурового начальника стало добродушнее.

– Привет, парни! – С улыбкой произнес он. – Как много хвороста собрали, – добавил Варп, осматривая связки у дороги.

Парни поздоровались, слегка опустив голову.

– Дядюшка Варп, а где посыльный? – спросил Певиан.

– Да, где же Дядюшка Смешные Истории? – подхватил Керо, и все весело засмеялись. Только у Алана на лице появилась натянутая улыбка.

– Мой посыльный и гонец Фарат вчера упал с лошади и повредил спину. Старый он уже, – опустив голову, произнес всадник.

– Вы уже подыскиваете нового посыльного? – громко спросил Алан.

Все на него посмотрели с шокированным выражением на лицах. Певиан поморщился с презрением и только силой заставил себя промолчать.

– Да… Наш бравый сказочник нескоро встанет на ноги. Да и в последнее время много дел стало, ему все равно нужен будет помощник. Может, ты хочешь стать новым посыльным? – улыбнувшись, спросил Варп.

Алан только открыл рот и как сам себя одернул.

– Приходи ко мне, будешь помогать с лошадьми, а там и посмотрим, – Варп вскочил в стремена и бросил грустный взгляд на Певиана. Пришпорил лошадь и стремительно ускакал по дороге дальше.

– Быстро собираемся и идем домой. Надо успеть, пока дождь не начался, – произнес Юго.

– Братишка, что случилось? – спросил Керо.

Юго опустил глаза и стал быстро собирать хворост под ногами.

– Маме Певиана нездоровится. Нужно будет занести ей хвороста побольше.

– Маме?! – воскликнул Певиан и побежал в сторону города, но Юго успел поймать его за руку.

– Вернись и бери хворост. Ты там ничем не поможешь. А два дня как минимум будет идти дождь. И что ты сейчас можешь сделать, так это принести домой хворост, – строго произнес Юго.

Певиан заплакал, но послушно побрел обратно. Спустя некоторое время они все шли молча в город, волоча за собой небольшие вязаные кучки с сухим хворостом, которые не поместились на ослика. Только всхлипы Певиана раздавались в тишине. Вдали завыл карил. Днем он прячется в дуплах или норах. К ночи же выходит на охоту и издает громкий вой, говоря всем, что это его территория и он будет ее защищать. Молчание среди парней продолжалось. Алан хотел поддержать друга и, подойдя к нему ближе, сказал:

– Все с ней будет хорошо, не переживай.

– А ты то откуда знаешь? – громко ответил заплаканный Певиан, – Что ты знаешь о семье и боли близких?

Алан остановился, сжав губы.

– Тебя волнует даже не Фарат, а кто будет его замещать, хотя этот человек столько сделал для нас! А что ты знаешь про мою маму? Ты не знаешь, как она плачет по ночам от боли, как у нее болят руки. Что ты знаешь о боли своих родных!

– Ты не прав! – возразил Алан, и снова сжал губы, боясь сказать лишнего.

– Хааа! – вытерев слезы и сопли, Певиан уже истеричным голосом сделал вид, что смеется, – Ты лжец! У тебя нет ни отца, ни матери, они от тебя избавились еще в детстве! Ты все врешь, ты живешь в монастыре. Старшую уборщицу ты называешь мамой, а охранника на воротах называешь отцом. Хотя даже не знаешь, что это такое: отец и мать!

После этого Певиан бросил связку с хворостом и побежал по дороге в сторону города. В этот раз его никто не стал останавливать.

Юго подошел к брошенной связке и закинул её себе на плечо. Проходя мимо Алана, он лишь похлопал его по спине и сказал: “Давай, нам нужно идти”.

“Сколько насмешки и боли было в словах Певиана”, – думал Алан, – “Он хотел сделать мне больно, только потому что ему было больно. Ему было трудно. Сперва узнал, что Фарат упал с лошади. А так как отца у него нет, то он видел отца в добродушном гонце, который воровал для детей сладости с замка, заглядывая туда по работе. А еще и его маме нездоровится”, – рассуждал в тишине Алан.

Остальной путь прошли в молчании. Вскоре добрались до города и сгрузили поклажу в дровянике рядом с кухней при таверне. Подошла Кея, осмотрела принесенный хворост и протянула Алану сверток с едой.

– Скорей иди домой. А то отец будет злиться.

Взяв сверток, Алан пошёл к стенам замка. Первые звезды появлялись на небе, город готовился ко сну, зажигая редкие фонари возле домов. Через три часа фонари погаснут и наступит абсолютная темнота. Подойдя к большим деревянным воротам, обитым железом, Алан постучал в них. Открылась бойница. Пожилой стражник сухо осмотрел парня и сказал:

– Опять ты задерживаешься. Сколько можно, я же говорил, что нельзя так поздно приходить.

Через несколько секунд ворота заскрипели и приоткрылись. Алан протянул сверток стражнику.

– Извините меня! Задержался, собирая хворост для таверны. Вот, держите.

Стражник скривил лицо, но взял сверток и махнул головой, разрешая пройти.

– Меня накажут за твои выходки, если узнают, что открываю ворота после заката, – проговорил недовольный стражник.

Когда засов задвинулся позади Алана, мальчик хотел рассказать, как прошел его день, но стражник уже потерял интерес к парню, раскрыл сверток и жадно рассматривал его содержимое. Алан понял, что рассказ будет бессмысленный и побрел дальше. Он чувствовал, что в глубине этого стражника живет добрый человек. Ему хотелось достучаться до него, но пока перед ним была стена, холодная и неприветливая. Да, именно этого человека он называл отцом для всех,