Пример несовершенства роботов мелькал перед глазами каждой состоятельной фамилии: уборщики, повара, мажордомы. Когда-то и няня Самины была андроидом. Первой моделью нового образца, подаренной отчиму ведущим биоконструктором планеты. Добродушное личико, совершенный электронный мозг и бездарная имитация чувств. А может, в нее вовсе не заложили этой функции. Так или иначе, няня Лия стала второй душевной травмой в жизни падчерицы Харгена. Первой была внезапная смерть матери годом ранее.

Пятилетняя девочка превзошла себя, пытаясь выдавить из Лии, как из старого тюбика зубной пасты, хоть сотую долю материнского суррогата. Идеальная няня была заботлива, но не ласкова, предусмотрительна, но не тепла, бесконечно терпелива, но не душевна. Да и не было никакой души в техзадании. Она помогала Самине застегивать школьный комбинезон, брала на прогулку её любимое печенье (а позже гемостатик и антисептик), очищала стены в коридоре от наскальных рисунков. Вполне сносно читала сказки. Но – ни разу не поцеловала, не растрепала макушку, проходя мимо. Не увильнула с дорожки в парке, чтобы вместе набрать камешков.

Девушку до сих пор передергивало от воспоминания об утре шестого дня рождения: «Видите ли, маленькая госпожа, Ваша кошка Дорси попала в мусоровоз сегодня в 5:37. Я взяла на себя смелость отправить то, что удалось выскрести из-под пресса, в крематорий. Желаете разрезать торт?» К тому времени, когда няня подала ей нож, Самина окончательно разочаровалась в искусственном разуме.

Их отношения совсем вышли из строя. Девочка мечтала, чтобы няня хотя бы злилась на нее, поэтому, не найдя отклика безупречному поведению, начала издеваться. Попытки вывести Лию из себя были похожи на противостояние моськи – безобидной детской фантазии, и слона – неспособности андроидов обижаться. Няня молча выпускала червей из своей сумки, меланхолично вычесывала клей из волос, отмывала с мебели шуточки в свой адрес. Гадости обновлялись с завидной частотой и ни разу за два года не повторились. Живого человека эти шалости если не разозлили, то уж рассмешили бы точно. Но Лия и другие андроиды, которым Самина, хихикая, распевала скабрезные дворовые частушки, не имели чувства юмора.

Наконец девочка сдалась. Каждый вечер, сидя рядом с Лией, она слушала красивую добрую сказку и чувствовала то же, что получала в ответ – ничего.

* * *

Внезапный удар встряхнул корабль и выдернул из прошлого. Реальность, как водится, оказалась куда хуже. Имперский пилот заметил приближение Самины и врубил защитное поле. Мини-бриг задрожал. Сам истребитель не спешил показываться из-за корпуса научной станции, но теперь у леди Зури не осталось выбора – её партизанская вылазка раскрыта, и удрать без боя не получится. Она разом вспотела и покрылась мурашками. То, что планировалось как диверсия с эффектом неожиданности, обернулось ловушкой с эффектом глупости. Пальцы непослушно запрыгали по комму. Хорошо, что «силиконовый тюлень» не распознает страх в ее голосе:

– Гражданский борт RX-0519 вызывает боевую станцию F-8… Эй, капрал, ты еще там? Сообщение на Брану доставлено? Есть ответ?

В микрофоне затрещало, силовое поле врага искажало сигнал.

– Еще нет, леди Зури. Только через тринадцать минут. Но я рекомендовал им вашу срочную эвакуацию на орбиту планеты.

– О… спасибо, капрал, это то, что нужно, спасибо, спасибо… спасибо.

Девушка нервно рассмеялась: впервые за всю свою жизнь она была так благодарна андроиду, что поклялась себе его расцеловать. Если выживет, конечно. И, конечно, не в губы. Но куда деваться еще тринадцать минут? Назад нельзя – если выйдет из силового поля, истребитель заметит и ринется в погоню. Зачем ему выпускать мышку из мышеловки? Ладно. Если не выходит трусливо отступить, значит, придется трусливо атаковать и…

Вот это махина!

Хищник вздумал навестить свою маленькую жертву. Враг не спеша выводил из укрытия крейсер, максимально облегченный до массы двух мини-бригов. Пятьдесят метров черного зла с пушками наготове. Самина не стала дожидаться, пока он завершит маневр, и поступила так, как полагается всякой непредсказуемой женщине – выстрелила. (Причем так, как полагается женщине без артиллерийского опыта, но с ученой степенью – зажмурившись.) Через секунду она убедилась в нанесении противнику грандиозного ущерба: на матовой обшивке крейсера поблескивала царапина размером с морковку.

Истребитель, не замедлив хода, развернулся и замер в сотне метров от мини-брига. Стрелять в ответ он не торопился, но Самина уже мысленно распрощалась и с жизнью, и с незаконченными исследованиями, и даже с новой кошкой, Дорси-два. Вообще это, наверное, не самый плохой конец – погибнуть на поле боя. «Погибнуть совсем еще молодой, в нечестной схватке, вызвав только насмешку. И врага, и робота-капрала, и санитаров военно-полевого морга», – фантазия принимала облик мрачного жнеца, когда внимание Самины привлек хаос на панели управления. Там, как обычно, мигали сотни индикаторов, но в абсолютно произвольном порядке. Ну и что? Не так уж много чести умереть, разбираясь с лампочками. Девушка апатично уставилась на них, как вдруг её осенило.

Сочетание индикаторов – это цифры на межгалактической системе исчисления! И в этой части вселенной «9d958e,8c» означало, что кот выделил мышке свободный радиоканал и пригласил на обмен любезностями. Что ж. Самина настроила комм и силилась вспомнить школьный курс имперских диалектов, на одном из которых ей готовились угрожать. Вопреки ожиданиям, динамик молчал, а на экране возник текст на универсальном дипломатическом. Ну конечно, это ведь коротковолновая связь: ее коммуникатор не умел говорить вслух с кораблями из иных миров… но дипломатический? После того, как она выстрелила первой!

– Гражданский ботик, вы рехнулись? – бросил экран. – Убирайтесь с линии огня.

Девушка заподозрила, что с ее аннигиляцией повременили.

– Прекратите использовать мою научную станцию как прикрытие!

– Так это ваша космическая теплица? Выпишу ей грант на выращивание специй: за помощь Империи в победе над Альянсом. Теперь исчезните.

– Мой выстрел уже привлек внимание наших перехватчиков… – Самина не успела допечатать.

– Да-да, к вашей таратайке…СПРАВА!

От неожиданности она, конечно, повернула голову влево, а потому не успела вывести корабль из-под удара. Как ошпаренная, вдруг сообразила, куда смотреть, и только юркнула под приборную панель, как внутри брига раздался взрыв. По металлическим частям радиорубки заплясали жгучие голубые искорки, в которых Самина с ужасом признала эффект от выстрела штурмовика Альянса. В нее палили свои же!

А чего она ожидала, глупая, когда на корабле без опознавательных знаков открыла огонь в секторе, где уже целый час вычисляли снайпера?

На трясущихся ногах она приподнялась к иллюминатору, чтобы запечатлеть пуск второго снаряда. На этот раз попыталась уйти от удара, но штурвал нагрелся и обжег руки. Обшивка брига затрещала по швам, оборудование выходило из строя, каждое вопило на свой лад. Самина бросилась к коммуникатору. Скорее выйти с ними на связь, предупредить, что она своя! От страха девушка не могла вспомнить частоту сегодняшнего боя, хотя с утра капрал сообщал ее всем, кто выходил в космос… Но какое ей тогда было дело до военных переговоров! Где, в самом деле, она и где война? – думалось тогда. И ведь уже не успеет запросить цифры у робота: штурмовик приготовил орудие к третьему удару. Обматывая руки курткой, Самина пыталась удержать красный от жара штурвал, чтобы за оставшиеся до эвакуации минуты не погибнуть так бестолково. Рычаги управления обжигали и через плотную ткань, но она стиснула зубы и рванула корабль к станции. Пусть там враг, но сейчас и ей нужно хоть какое-то прикрытие. Слезы в глазах мешали править бригом, и ясно было: она не успевает… твою мать, не успевает!