– Боец готов? – обратился к Константину судья.

– Готов.

Секундант повернулся к набычившемуся фортовцу, придерживавшему у ног прямоугольный щит.

– Боец готов?

– Готов! – глухо ответил сэр Вильгельм де Барнстокр.

– Боец меня слышит?

– Слышу!

– Бой!

Вильгельм, держа меч на отлете, сразу двинулся на Плюща.

Костя не стал терять драгоценные секунды – бросился в атаку. Отножным с правого боку, «длинной рукой», он махнул снизу, подшагивая левой ногой, но комтурец шустрый пошел – не пожалев лезвия, блокировал удар.

И тут же рубанул Мелиота по голени!

Костя ударил отножным слева, «короткой рукой», провернул оружие над головой. Горизонталь слева с выходом левой ноги вперед.

«Срен… срен… срен-де-ве-ковыва рыцаря» ему бы не удалось просчитать, тот атаковал бы на автомате, не задумываясь о финтах и сбивах.

Меч лязгнул, скрежетнул, отводя удар. Плющ стал смещаться, увлекая фортовца в кружение. В щелки шлема видать было плоховато, да еще капля пота набухала на брови. Стекала щекочущей струйкой…

Ну, это ничего, пот – не кровь. Жить будет.

Костя быстренько рубанул вправо, уводя меч по дуге. Вильгельм провел поземный удар, словно скашивая Мелиота, но тот резко подпрыгнул, зацепив своим щитом фортовский. Резко отведя вражеский щит, Костя добился, чего хотел, – на мгновенье открылось плечо противника.

Мощный вертикальный, сверху в плечо! Два очка!

Зрители оценили красивую комбинацию – завопили, засвистели, захлопали. Девчонки переспрашивали парней, в чем прикол, и те важничали, объясняя подругам изыски фехтования.

Вильгельм, видать, разозлился, толкнул плоскостью щита, а Мелиот нанес фортовцу скользящий удар по бедру. Сместился, добавил отножным справа. Проворот. Вертикаль. Правую ногу назад. Удар!

Шлем у де Барнстокра загудел, как пустое ведро.

Костя увел меч по дуге, поднимая левую руку для накладки щита. И по корпусу вражине!

– Стоп! Мелиот, представляющий клуб «Витязь», набрал десять очков за минуту двадцать! Сэру Вильгельму де Барнстокру от Восточной Комтурии Ордена Старого Форта присуждается поражение!

Даана радостно завопила, запрыгала, витязи весело жамкали Плюща, мешая тому стащить шлем.

– Звери! – возопил он, отпыхиваясь. – Дохнуть дайте!

Его с хохотом дубасили по широкой спине.

Стащив, наконец, топхельм и кое-как пригарбав пальцами мокрые волосы, Костя покинул ристалище. Ему навстречу из толпы молодежи, представлявшей модные тренды сезона тысячелетней давности, выбрался высокий мужчина лет тридцати пяти.

С заметной плешкой, которую старательно зачесывал, с узким и длинным лицом, он выглядел как положительный герой боевика, крушащий на досуге челюсти ворогам.

Это был Семен Щепотнев: в прошлом – оперуполномоченный уголовного розыска, а ныне – корреспондент газеты «Новый край» из Уссурийска.

Ещё он отзывался на имя Шимон[9]– так Щепотнева именовал его тренер по фехтованию, настоящий самурай, из тех японцев-военнопленных, что задержались в советском Приморье, да так и остались здесь жить.

С Семой Костя сошелся на почве языкознания. Рыцарство – это так, преходящее увлечение. Викинги Плющу были куда как интересней.

С ребятами из клуба они частенько устраивали «хольмганги»[10], а чтобы все было по правде, стали учить старонорвежский, на котором и болтали могучие норманны.

Конечно, зубрили не всерьез – так, на уровне военного разговорника.

А вот Костя подсел на язык викингов по-настоящему.

В прошлом году, тоже на Кубке Легиона, он и выступил как викинг. В шлеме с выкружками для глаз, в кольчуге, с круглым щитом, расписанным рунами, – все как полагается.

Тогда он с трудом, но одержал-таки победу – и Щепотнев поздравил его на старонорвежском. Это было здорово! И вообще.

С Семой интересно, ему было что порассказать, и это касалось не только будней убойного отдела. Напротив, как раз эту тему Щепотнев старался не раскрывать, он сторонился воспоминаний. Видать, болезненно воспринимал свой вынужденный уход из органов.

Зато Семен был хорошо известен в определенных кругах как заядлый экстремал. Каждый свой отпуск Щепотнев проводил по-разному, хотя стремился к одному и тому же – поиску приключений. И весьма в этом преуспевал.

Семен был дайвером, впритирку плавая с такими акулищами, что страшно было даже смотреть на них по видику. Он пропадал в тайге, отыскивая золотую бохайку[11], или затерянную плантацию Дерсу Узала, или метеориты.

Искал скиты староверов в отрогах Станового хребта или отправлялся на Курилы ловить морского ежа.

В общем, и адреналину в кровь подпустит, и деньжат подзаработает.

Плюща всегда интриговало, чего ради Шимон держит под спудом свой главный талант – незаурядное умение фехтовальщика. Когда он прямо спросил об этом Семена, тот лишь плечами пожал. «Спортивное фехтование, – сказал Щепотнев со скользящей улыбкой, – это профанация. Родись я на тысячу лет раньше, то нашел бы применение и себе, и своему мечу. Нынче клинок – это всего лишь музейный экспонат, предмет коллекции».

Тогда Костя сгоряча позвал его в клуб, а Семен только головою покачал.

«Меч с собой?» – спросил он.

Плющ гордо вытащил клинок из спортивной сумки – часа не прошло с тренировки по истфеху[12]. Шимон, одетый в кимоно и затянутый кушаком-оби, легко поднялся с дивана.

«Боец готов?» – осведомился Щепотнев, бережно вынимая роскошную катану[13]из черных лакированных ножен. Поплыл нежный аромат.