Дыхание быстро восстановилось. Как и все афарии, Титус был парнем тренированным. Он двинулся дальше, следом за ним потащилась группа мужчин и женщин с корзинами, судя по одежде и речи – рыночных торговцев, решивших-таки одолеть подъем ради верной выручки. Вместо того чтобы беречь дыхание, как делал Титус, они вовсю ругались.

– Помрем когда-нибудь на этих лестницах, ни за что помрем… – пыхтела у него за спиной толстая тетка в цветастой шелковой накидке, похожая на медведицу. – Никто не захотел ради нас собой пожертвовать! Никому-то мы не нужны! Тьфу… Вот нас-то воспитывали, что надо жертвовать собой для других, даже пикнуть не смей, и правильно! А нынешние думают только о себе, вот и будем из-за них по лестницам топать…

Она тащила на переброшенном через плечо коромысле две корзины с товаром, причем передней то и дело толкала Титуса. Не выдержав, он обернулся:

– Эй, давайте поосторожней!

– Чего?.. – На этот раз торговка уже нарочно пихнула его своим коромыслом. – Вон они все какие! Мы им мешаем! А может, ты и есть тот самый раздолбай, из-за которого великая Нэрренират на людей прогневалась?!

– Отстань от человека, Мелея, – заступился другой торговец. – Не он это, не он! Иначе богиня давно бы уже его сцапала, и тогда бы эскалаторы поехали! Тот, кого избрала великая, за периметром, сволочь, отсиживается…

– Вот-вот, – поддакнула Мелея. – Нынешняя молодежь на самопожертвование не способна!

Титус между тем оторвался от них на несколько ступенек.

– Власти-то чего ни в зуб ногой… – проворчал мужчина. – На теле избранной жертвы должен быть Знак Нэрренират, вот бы и поискали… А то они, что ли, не ищут?

– Не ищут! – с радостной готовностью подхватила Мелея. – Каждый только о своем печется, до нас никому дела нет! Как это говорят?.. Эгоисты все! Одни эгоисты! И вот этот хлыщ наглый, я его, видите ли, толкнула…

Голоса заглохли позади: компания остановилась для очередной передышки. Титус продолжал подниматься.

Последние марши. Пошатываясь от усталости, он одолел их и вступил на внешнюю опоясывающую террасу. Впереди высилась стена периметра, увенчанная чашами-ловушками – те медленно поворачивались из стороны в сторону, отблескивая металлом в лучах солнца. Защита от богов и нежити. Афарий побрел к ближайшим воротам.

Верхний Город отличался от Нижнего архитектурной упорядоченностью и большей ухоженностью. Государственные рабы регулярно подметали и поливали водой улицы, убирали мусор, следили за состоянием подземной канализационной системы. Титус не удивился, когда, свернув в знакомый переулок, увидел, как впереди приподнимается решетка водостока. Удивился он мгновение спустя, когда из канализационного люка вместо рабов вылезли друг за другом двое афариев в подоткнутых рясах.

– Смотри-ка, Титус! – заулыбался первый, брат-исполнитель Цведоний, плотный и розовощекий.

– Привет, Титус, – усмехнулся второй, брат-исполнитель Фиртон, такой же, как Титус, худощавый и подтянутый, в отличие от грузного Цведония.

– Что вы делали в этой клоаке? – удивленно поглядев на испачканные рясы, поинтересовался Титус.

– Ищем избранную жертву, – махнул рукой Цведоний. – Чтоб ее демоны побрали! Или его… Смотря кого на сей раз эта стерва Нэрренират возжелала. До сих пор не нашли. Всех поголовно проверяли на предмет наличия Знака, но Знака ни на ком нет. Его же невозможно свести, все равно проступит! Эскалаторы стоят, бизнес горит синим пламенем, Высшая Торговая Палата рвет и мечет, а император, говорят, от расстройства заболел. Нас, кто не на заданиях, поголовно мобилизовали: обшарить все закоулки, но избранника найти. Вот и обшариваем…

– А что Нэрренират? Сама-то она может сказать, кого избрала?

– С тех пор как встали эскалаторы, она не идет на контакт. Даже ее жрецы не могут добиться ответа. Бесится оттого, что кто-то посмел не захотеть ее! Говорят, один придворный маг сумел с ней связаться, а она его обложила на все корки и так шарахнула сгустком энергии, что еле потом откачали.

– Да, тяжко… – согласился Титус.

Созданные Нэрренират эскалаторы, связывающие Верхний Город, столицу Панадара, с внешним миром, остановились после того, как не состоялось ежегодное жертвоприношение, ибо избранная богиней жертва на священную церемонию не явилась. Напрасно жрецы, жрицы и паломники ждали около храма на площади Зовущего Тумана: никто не вступил на усыпанную цветами дорожку, ведущую к алтарю. Тут власти поняли, что дело дрянь, и начали разыскивать избранника, но было уже поздно.

Иные из богов Панадара требовали человеческих жертвоприношений, и власти старались держать это под контролем: печальный, но неизбежный компромисс. Несмотря на периметры Хатцелиуса, отношения с божествами лучше не портить. Весь мир периметром не обнесешь (во всяком случае, пока, уточняли панадарские теологи, а что будет дальше – посмотрим). Детям с пеленок внушали, что самопожертвование ради общего блага – великая добродетель; Департамент Жертвоприношений надзирал за тем, чтобы человек, на теле которого проступил Знак того или иного бога (обычно это происходило за несколько дней до церемонии), не пытался уклониться от своей незавидной роли.

Правда, прежде не возникало необходимости контролировать жертвоприношения Нэрренират: в отличие от иных божеств, она не убивала и не калечила своих избранников. Ее интересовал секс. Проведя некоторое время в обществе богини, жертва возвращалась к обычной жизни – с недурным капиталом, а также заручившись на будущее покровительством Нэрренират. Кроме того, по древнему неписаному закону, одного человека можно принести в жертву только один раз. В общем, стать избранником Нэрренират – это скорее везение, чем наоборот. Все равно что выигрыш в лотерею. Тот, кто обнаруживал у себя на теле Знак Нэрренират – цветок, как будто нарисованный черной тушью на коже, – считался счастливчиком. Поэтому чиновники Департамента Жертвоприношений пустили это дело на самотек, сосредоточив внимание на том, чтобы своевременно выявлять избранников Мегэса, Карнатхора, Омфариолы и прочих божеств, чьи запросы были не столь безобидны.

В прошлом однажды было, что жертвоприношение Нэрренират сорвалось. Богиня тогда избрала юношу из числа императорских придворных, статного и красивого, но очень уж неуверенного в себе. Уклоняться от ритуала он никоим образом не собирался, наоборот, его начало терзать внезапно обострившееся чувство ответственности: а вдруг он окажется не на высоте, вдруг не сможет исполнить как надо все желания великой богини, и сам опозорится, и людей подведет? Посоветовался с друзьями, и те надоумили его для храбрости выпить. Он немного выпил, потом еще немного, потом еще, чтоб уж наверняка раскрепоститься…

До храма на площади Зовущего Тумана он после этого так и не дошел. Вернее, не дополз. На следующее утро сбившиеся с ног чиновники Департамента Жертвоприношений обнаружили его спящим сном праведника в сточной канаве, в сотне кварталов от храма. Очнувшись, молодой придворный, несмотря на муки похмелья, все вспомнил и заявил, что готов выполнить свое предназначение, да только Нэрренират к тому времени уже не хотела ничего, кроме как рассчитаться с людьми за оскорбление. В тот раз все-таки удалось ее умилостивить. Император издал потом специальный указ, запрещающий избранным жертвам употреблять спиртное в течение двух суток перед церемонией.