Отец сидел за столом на террасе, просматривая вчерашние английские газеты и пил кофе. Он уже съел свой обычный кусочек поджаренного хлеба с привезенным из Англии джемом. Джеффри Бреннон был человеком твердых правил. Он терпеть не мог, чтобы в его привычках что-либо менялось.

Он выглянул из-за газеты и одарил дочь равнодушной улыбкой. Этот знак внимания всегда заставлял ее думать, помнит ли он, что она, Марион, — его дочь.

— А-а… С добрым утром! Хорошо спала?

В свои пятьдесят пять Бреннон выглядел моложавым. Его белокурые некогда волосы теперь отливали серебром, но черты лица с годами мало изменились. Он соблюдал строгую диету и каждый день занимался спортом. От его пронзительно-голубых глаз веяло холодом.

— Очень хорошо. А ты?

— Тоже. Ты уже была на берегу, не так ли?

Джеффри одобрял привычку дочери рано вставать и плавать по утрам. Ему нравилось, что она совершенно здорова и прекрасно себя чувствует.

— Да. Ты тоже должен спускаться на пляж, отец. Море — это великолепно!

— Я плавал в бассейне, по обыкновению.

Он не очень-то доверял морю. Вода в бассейне очищена и «без сюрпризов»: тут тебя не смахнет неудержимая волна.

У них не было принято целоваться при встрече. Для этого их отношения были слишком прохладны. Впрочем, усаживаясь напротив, Марион улыбнулась ему. Ее глаза источали тепло, но, встретив безразличный взгляд отца, Марион потупилась.

С легким вздохом она взяла из серебряной корзиночки хрустящие тосты домашней выпечки. Стол сервировала домоправительница Мария Сатырос, которая присматривала за виллой, когда Бреннона не было на Корфу. Намазывая тост домашним вареньем, Марион заметила между делом:

— Я встретила сегодня утром на пляже незнакомца. Он сказал, что остановился у нас, но не назвал своего имени.

Отец поднял встревоженный взгляд.

— Грек?

— Он бегло говорил по-английски, но с греческим акцентом.

Бреннон кивнул.

— Это — Андрос Янаки. Действительно, он приехал вчера поздно вечером, без предупреждения.

Отец говорил отрывисто, почти не разжимая губ, нахмурившись. У Марион создалось впечатление, что он недоволен неожиданным визитом.

Однако Бреннон пригласил гостя пожить на вилле. Марион не понимала почему, но промолчала. Отец не любил, когда она задавала вопросы.

Итак, гостя зовут Андрос. Марион вспомнила смуглое выразительное лицо. Имя ей нравилось. Еще пару часов назад она пыталась угадать, перебирая в уме известные ей греческие имена: Ахилл, Агамемнон, Одиссей. Но ей стало смешно при мысли о том, что незнакомец может носить имя одного из древних греков.

— Андрос — довольно редкое имя, — подумала Марион вслух, зорко наблюдая за отцом.

В кои-то веки Бреннон, кажется, был настроен разговаривать. Он пожал плечами.

— Ребенку при рождении дали имя его отца — Василиос, если не ошибаюсь. Это один из главных греческих святых. Чтобы не путать сына с отцом, мальчика звали его вторым именем — Андрос. Мне думается, в честь отца его матери. — Бреннон помолчал, сдвинув брови. — Как-то мне довелось услышать, его мать из австрийской семьи. Надо спросить его самого. Он — второй сын в семье, первый — Георгиес — был рожден матерью-гречанкой, которая, насколько мне известно, умерла при родах. Янаки-старший снова женился — на женщине необычайной красоты по имени София. Она и стала матерью Андроса.

Марион поняла, что отец, похоже, знает многое об этом семействе. Значит, речь идет о богатстве или власти, иначе он не стал бы этим интересоваться. Это циничное рассуждение смутило Марион, и она закусила губу. Отец не настолько был одержим манией обогащения. Просто у него односторонний ум, и он живет исключительно ради бизнеса. Если вы не вовлечены в сферу его деловых интересов, то безразличны ему. Будь вы даже его собственной дочерью.

Марион отодвинула тарелку, аппетит у нее внезапно пропал.

— Андрос, — пробормотала она лишь для того, чтобы не молчать. — Янаки тоже судовладельцы, не так ли?

Джеффри Бреннон взглянул нетерпеливо.

— Да, безусловно. — В голосе слышалась досада. — Ты должна была сразу понять, о ком идет речь. Я считал тебя более сообразительной.

Бреннон полагал, что Марион обязана знать обо всех соперниках и конкурентах его компании как в Великобритании, так и в других странах мира. Он холодно взглянул на дочь.

— Ты прослушала в школе курс экономики и бизнеса. Разве тебе не известны названия главных судоходных компаний? Ты могла бы поинтересоваться моим бизнесом. В конце концов в один прекрасный день ты унаследуешь мои акции в компании. Мне больше некому их оставлять!

Едва сдерживаясь, Бреннон резким движением развернул газету и вновь окунулся в привычный ему мир бизнеса и финансов, тут же забыв о существовании дочери.

Марион хотелось крикнуть ему, что она, конечно, знает все о его бизнесе! Отец настоял, чтобы она окончила практический курс бизнеса, он присылал ей материалы о деятельности компании, при каждой встрече вел с ней бесконечные беседы о делах, нимало не заботясь о том, интересно ли ей это.

Джеффри Бреннон был исполнительным директором британской пароходной компании «Крейвен — Бреннон», которую создал после второй мировой войны Ник Бреннон, отец нынешнего главы фирмы: Ник женился на дочери Харви Крейвена, владельца паромного сервиса, пришедшего в упадок. Ник Бреннон создал на этой основе процветающую компанию, включив в сферу своей деятельности и грузовые перевозки. Дело унаследовал Джеффри. Марион почти не помнила деда, умершего, когда ей было десять лет. Однако со слов матери знала, что Джеффри во всем старался ему подражать.

— Временами мне кажется, что этот старый живоглот был единственным представителем рода человеческого, который когда-либо пользовался любовью твоего отца, — сказала однажды мать.

Несомненно, Джеффри Бреннон был одержим бизнесом.

Марион следовало догадаться, что незнакомец, с которым она встретилась на пляже, имеет какое-то отношение к судоходству. Недаром отец против обыкновения был такой разговорчивый.

Вздохнув, Марион дотронулась до чашки с кофе. Он совсем остыл. Но прежде чем она успела позвонить, домоправительница принесла горячий кофе. Ставя на стол тяжелый кофейник, она улыбнулась девушке.

— О, горячий кофе… Вот спасибо. Чудесное утро, не правда ли, Мария? — приветливо обратилась к ней Марион.

— Правда, чудесное, — согласилась домоправительница. — Я слышала, как вы спускались вниз, и решила принести кофе. Может быть, захватить еще тостов?

Английский язык Марии был правилен, но в нем слышался акцент, свойственный жителям острова Корфу. Она родилась здесь. Ей было около сорока. Довольно полная женщина с длинными блестящими волосами, стянутыми узлом на затылке, с гладкой оливковой кожей, большими темными глазами и полным, ярко-красным ртом. Типичная представительница этого красивого, солнечного, плодородного края. Вот уже двенадцатый год Мария работала на вилле и жила в небольшой пристройке. Ее муж занимался рыбной ловлей. Однажды во время зимнего шторма его катер пропал без вести: с тех пор в глазах Марии появилась печаль. Однако сегодня она была весела, как в добрые старые времена.