Были и те, кто на фоне общей паники взял главенство над уцелевшими в свои руки. Самозванные пророки и жрецы множились и соревновались в харизме и убедительности. Легковерная паства шла за ними по пятам и выполняла все приказания, даже самые абсурдные. Проводники воли Божественного Императива были либо лживыми манипуляторами, либо честными сумасшедшими. Разношёрстность культов того или иного пророка, со своим мировоззрением и идеологией была огромна. От боестолкновений на почве веры людей спасала только разрозненность общин по планете. На сотни и даже тысячи миль они были удалены друг от друга, поэтому отряды фанатиков не пересекались.

Но если такое и случалось, кровопролитие было практически неизбежным. Противоречия религиозных догм издревле считались достаточным основанием для смертоубийства, даже среди самых миролюбивых духовных учений. Люди по-прежнему ценили свои жизни не больше, чем во времена, когда их было несколько миллиардов. Даже перед угрозой неминуемого вымирания они абсолютно не изменились.

Но сам мир изменился. Он изменился глубже, чем было заметно с первого взгляда и далеко не всем эти изменения были очевидны. Первые зачатки воли Божественного императива происходили на молекулярном уровне. На уровне химических элементов и их взаимодействия. Например, видоизменился процесс коррозии, захвативший миллионы тонн металла, на которых некогда стояла человеческая цивилизация. До последнего коррозия оставалась привычным и понятным явлением, но вскоре её подмена стала очевидна по одному только отличительному признаку. По цвету.

Привычный цвет ржавчины как будто бы стал тускнеть и с грязно-рыжеватого обратился в бледно пастельный оттенок. Шли недели и его окрас стремительно менялся, пока не остановился на кислотно-розоватом. Изменилась и текстура коррозийных струпьев при контакте обращающимися хрупкими и рассыпчатыми розовыми песчинками. Они осыпались с крыш домов и с кузовов машин, погребая их под своими дюнами.

Инфраструктура некогда подпитываемая мощью электричества и топлива остановила своё сердцебиение, чтобы медленно деградировать до полной неработоспособности. Металл подверженный розовеющим прожилкам становился хрупким, отчего многие здания рухнули за считанные месяцы, а железнодорожные полотна превратились в изъеденные дождём стальные бруски.

Но и глобальные перемены не заставили себя долго ждать. Цвет неба так же день ото дня стал постепенно меняться, выходя далеко за рамки прежней обыденности. Небо розовело, как и ржавчина. Виной тому послужили атмосферные изменения, проявившие себя под неизвестным вмешательством.

Прошло всего полгода, а большая часть привычных цветов уступила свои позиции оттенкам розового. Сперва многие не на шутку испугались, ведь резкая смена цвета казалась абсолютно дикой, но и к таким изменениям вскоре отнеслись как к божьему промыслу. Последним сдалось ярко жёлтое пламя костров постепенно преображаясь в беловатое подобие прежнего себя. Мир взял курс на единообразие.

Воздух изменился став густым и удушливым, а вода приобрела неприятный сладковатый привкус гниения. Даже дикие животные заняв очищенные от человека угодья не выдерживали перемен и постепенно чахли под напором агрессивной среды. Растения оказались более устойчивы, несмотря на резкие изменения в почве воздухе и воде. Они также претерпели процесс смены окраса подчиняясь неизменному ходу вещей.

Спустя год, после начала катастрофы, от выживших осталась меньше половины. Кто погиб сам, а кого-то убили или принесли в жертву. Коммуны и секты стали единственным выходом, одиночек практически не осталось. И в это время, наступило второе пришествие Божественного императива. Он заговорил с людьми.

Заговорил не сразу и далеко не со всеми, но многие почувствовали это тёмными ночами закутавшись поплотнее в оборванные подобия одеял и лёжа на холодной земле когда в их головах заскреблись обрывки слов и голосов. Их было легко спутать со своими собственными мыслями, особенно поначалу, но шли дни и голоса звучали всё более отчётливей. Они казались бессвязным бормотанием или мало разборчивым шёпотом, но иногда всё же складывались в предложения. По крайней мере многим так казалось. И вскоре эти таинственные голоса стали знакомы всем, рано или поздно они пробивались изнутри и приходили к каждому.

Голоса не несли в себе явной угрозы. У них был разный тембр, разные интонации и словарный запас. Кому-то слышались мужские, кому-то женские. Молодые и старые, жёсткие и мягкие, хриплые и шелестящие. Одним словом, разные. Пугающие по началу и такие желанные по сути. Голоса изредка казались очень знакомыми. Такими знакомыми, словно произносившие их уже звучали когда-то в жизни слушателя. Голоса людей давно умерших или умерших совсем недавно. Голоса друзей и голоса родных.

Те самые голоса, которые никогда уже не надеялись услышать. В отдалении ото всех, те кого однажды посетили до боли знакомые и желанные голоса пытались с ними разговаривать. Безуспешно. По ту сторону их как будто не слышали ответа, продолжая транслировать в мозг подобие оборванной во множестве мест диктофонной записи.

Число помешавшихся на таинственных голосах людей росло и временами целые общины погружались в безумие. И день и ночь над дымкой белых костров обесцвеченного мира висело тягостное замогильное бормотание, повторяющееся множество дней. Время от времени голоса становились тише, когда большая часть адептов бес сил валилась на землю от усталости, но после всегда возвращалось к прежней громкости и мешанине. Иногда люди в приступе невообразимой паники начинали кричать и умолять голоса оставить их, как будто к ним снизошло временная чистота рассудка, но не в том была причина. Шёпот мог быть как успокаивающим, возвращая давно забытую радость, так и пугающим, погружая в отчаяние. Голоса говорили разное и не всегда то, что от них хотели услышать.

Воздух продолжал густеть наполняясь чужеродными для мира флюидами. Вода стала совсем непригодной для питья и всё чаще среди общин встречались случаи отравления. Кустарная фильтрация спасала плохо, а еда, собранная в дикой природе, несла те же пагубные последствия на организм, что и водные запасы. Стада чахлых животных, кормивших общины своим мясом, почти полностью вымерли, сводя охоту на нет. Начался тяжёлая пора голода и безумия.

Напряжение между человеческими сообществами постепенно росло, а кровопролитные стычки случались всё чаще и неожиданней. Сражались уже не столько за идеи, сколько за банальные человеческие потребности в еде и медикаментах. Религиозный фанатизм местами сменился банальным бандитизмом и некогда величественные пророки опустились до уровня лидеров кровожадных банд.

Но и они не могли гарантировать себе лучшей жизни, ведь напасть страшнее человеческой жестокости и жадности шла за человечеством по пятам. Отрава коснулась всего живого и вскоре за новыми условиями жизни пришли и новые болезни. Распознать их было просто, достаточно было взглянуть как тонкая кожа, натянутая на кости