Сан-Франциско, 1854 год

– Скажи, Вулф, ты долго еще собираешься заниматься проблемами других людей, не желая решать собственные? Ведь ты так и не нашел убийц своей матери!

Холодок пробежал по спине Вулфа, когда серьезный женский голос, произнесший эти слова, вывел его из оцепенения. Он заерзал на стуле, но, обведя глазами элегантный ресторан в отеле, который принадлежал семье Дианы, с облегчением заметил, что на ее вопрос никто не обратил внимания. Во всяком случае, вокруг не стихали разговоры и шутки. Шум голосов не могла заглушить даже музыка, доносившаяся из дальнего конца зала, где стоял рояль.

Последние двое суток Вулф много пил, поэтому сегодня за столом не притрагивался к алкоголю, потягивая воду. Тем не менее, услышав вопрос Дианы, он почувствовал, что во рту у него пересохло. Большую часть жизни он проводил в седле, разыскивая пропавших людей, и чертовски устал от этого занятия. Последние несколько недель он вместе с Тревором Андрузом занимался поисками его невесты, которую похитили индейцы. Доставив девушку в Сан-Франциско, он немного отдохнул, но ему пора было снова собираться в путь. Вулф с отвращением думал о том, что завтра утром придется опять садиться в седло и ехать домой в Миссури.

Сколько еще побед суждено ему одержать над хищниками, прежде чем он совершит роковую ошибку? Сколько еще опасных поручений он выполнит и получит вознаграждение от тех, кто не знал, каким одиноким чувствовал себя Вулф, когда возвращался из экспедиций? Сколько месяцев или, быть может, лет пройдет, прежде чем он упадет из седла на землю и больше не встанет?

– И что же ты на это скажешь? – раздался голос Кэмерона Андруза, кузена Тревора, совладельца прибыльной судоходной компании.

Кэмерон сидел напротив Вулфа, рядом с Дианой, и хорошо слышал ее вопрос. Серьезный тон кузена Тревора расстроил Вулфа не меньше, чем слова Дианы. После того, как Тревор и Селина поженились и отплыли в Китай, у Вулфа осталось только два друга – Кэмерон и Диана. Но если и дальше так пойдет, то эти двое, пожалуй, лишатся его дружбы.

– Продолжай, Диана, выкладывай все, что ты хотела еще сказать. Что же касается меня, то мне нечего ответить на твой вопрос, – заявил Вулф.

– Да, тебе не дано быть дипломатом, – сказал Кэмерон, поднеся к губам десертную вилку с кусочком шоколадного торта.

Вулф отодвинул свою тарелку в сторону и взглянул на друзей. У Кэмерона был странный акцент – смесь протяжного франко-креольского и британского. Первый он приобрел во французском квартале, где родился и вырос, а второй – в Кембридже, где получил образование. Что касается Дианы, то ее сильный, густой, как мед, южный акцент был неистребим, несмотря на то что она уже давно жила в Сан-Франциско.

Диана перегнулась через стол и дотронулась до серьги с гранатом, висевшей в ухе Вулфа.

– Эта серьга как-то связана с теми поисками, которые ты ведешь? – спросила она.

– Вряд ли, – ответил Вулф, не скрывая раздражения.

– Есть три вида воспоминаний, Вулф, – произнес Кэмерон, понимая, что приятель не расположен ничего объяснять, – хорошие, плохие и удобные. Поскольку мы твои друзья, нам не нужны удобные воспоминания.

– Вам просто скучно, и вы лезете мне в душу. – Вулф ревниво охранял свою личную жизнь и не любил распространяться о ней. – Я не желаю, чтобы друзья совали нос в мои дела.

Кэмерон бросил на него раздосадованный взгляд.

– О господи, Вулф! Ты не можешь упрекнуть нас в том, что мы суем нос в твои дела! Мы даже не знаем твоего настоящего имени. После всего, что ты сделал для моего кузена и его жены, мы прониклись доверием и любовью к тебе. И нам хочется, чтобы ты проявлял к нам те же чувства. Завтра ты уедешь, и неизвестно, свидимся ли мы когда-нибудь снова.

Слова Кэмерона пронзили сердце Вулфа, как острая стрела грудь дикого голубя.

– Вы оба прекрасно знаете, что эта серьга принадлежала моей матери, которую убили много лет назад. Что еще, черт побери, вы хотите знать?

– Мы хотим, чтобы ты облегчил душу, – промолвила Диана и, прикрыв нижнюю часть лица шелковым веером, уставилась на Вулфа зелеными кошачьими глазами. После паузы она вздохнула и опустила веер. – Когда вернешься в Миссури, выясни наконец, кто убил твою мать, или сними серьгу и зарой в ее могиле. – Она положила ладонь на руку Вулфа. – Нельзя вечно бродить по миру без всякой цели. Мы – узники своего долга, который несем по жизни, как тяжкое бремя.

Вулф почувствовал, что у него сводит скулы от злости.

– И не пытайся скрывать свои чувства, пряча их за завесой напускной злости, – добавила Диана.

– Я ничего не скрываю, – буркнул Вулф.

Он никогда прежде не рассказывал подробно о своей матери и даже не знал, способен ли выдавить из себя хоть слово о ней. Откинувшись на спинку стула, Вулф стал рассеянно водить пальцем по кромке бокала.

– Убийство произошло не в Миссури, – наконец с трудом произнес он.

Его голос дрогнул, и Вулф смущенно кашлянул. Диана ахнула, а Кэмерон нахмурился.

– Тогда где это случилось? – спросил он.

«К черту воду!» – решил Вулф и налил себе шерри.

– В Бостоне… – ответил он и залпом осушил бокал. – Это произошло в Бостоне.

Диана и Кэмерон переглянулись.

– В Бостоне? – переспросила Диана. – Так, значит, ты не уроженец Миссури?

– Разве я когда-нибудь утверждал это?

Кэмерон подался вперед.

– Ты никогда не рассказывал нам о себе. Откуда же нам знать, где ты родился? – сказал он. – Ты всегда говорил о Сент-Джозефе как о родном городе. Мой кузен именно там познакомился с тобой. А теперь слушай меня внимательно: одно из моих судов отправляется в Бостон через два дня. Ты можешь сесть на него. Это клипер, самое быстроходное парусное судно в мире. Ты окажешься в Бостоне в мгновение ока.

«О боже, только не морское путешествие!» – взмолился про себя Вулф.

– Я могу добраться до Сент-Джозефа верхом, а потом сесть на поезд, который направляется на восток.

– Ага! – воскликнул Кэмерон, взмахнув вилкой. – Однажды я уже видел это выражение на твоем лице! Да ты, братец, просто боишься дальних плаваний! – И он вонзил вилку в десерт. – Но ты должен плыть.

Вулф снова потянулся за графином с шерри.

– Самодовольный осел, – бросил он в сторону Кэмерона.

Однако ему было совершенно ясно, что друзья правы: пришло время заплатить по старым долгам. В его душе зрела решимость разобраться наконец со своим прошлым. Навалившись всем весом на спинку стула, Вулф стал раскачиваться.

– Значит, ты говоришь, что одна из твоих лодок выходит в море через два дня?

Кэмерон приподнял бровь.

– Судно! Повтори за мной: суд-но. Не вздумай произнести слово «лодка» на клипере, если не хочешь, чтобы тебя выбросили за борт.