Осознание надвигающейся старости не улучшило Роберу настроения. Пытаясь отвлечься, он неожиданно наткнулся на мысль-сожаление, что так и не нашел времени совершить паломничество в Палестину, чтобы разыскать иерусалимскую часть Животворящего Креста[1]. Почему именно сейчас и с долей обреченности вспомнилось ему давнее желание молодости?

Разозленный Робер залпом опорожнил бокал.

Вновь заскрипела дверь. Да что ж ему не спится! Граф резко обернулся, готовясь разразиться гневной тирадой, но камердинер заговорил первым:

- Гонец из Парижа. Утверждает, что известие слишком важное.

- Впусти!

У графа сразу же повеселело на душе: ни при чем тут старость! Это его интуиция по-прежнему на высоте. Ощущение тревоги он принял за недомогание.

На пороге появился молоденький посыльный. Низко кланяясь, он от смущения, похоже, позабыл все слова. Видимо, впервые разговаривает с самим графом, - догадался Робер и помог ему вопросом:

- Письмо?

Юноша кивнул и красными, непослушными от холода руками вытащил из-за пазухи свиток. Печать незнакомая - тревога Робера усилилась. Заметив, что тающий снег ручейками стекает по плащу гонца, граф мимоходом бросил камердинеру:

- Просуши его одежду. И разбуди пажа, пусть принесет ему горячего вина с медом.

Сам Робер подошел к массивному шандалу и, развернув пергамен, сразу прочел подпись: «Изабель де Вир». Напрягая память, граф перебрал в уме имена женщин, украшавших его бурную молодость, но ничего подходящего не припоминалось. И вдруг его осенило: бывшая подопечная Габриэля, та, которая помогла когда-то похитить Сабину! Робер впился глазами в текст письма.

«Мессир! Не знаю, кто из отцов мальчика - родной или крестный - читает сейчас мое послание, но скоро случится страшное преступление. Я была проездом в Бове и случайно встретилась с Матильдой де Даммартен; она пригласила меня в гости. Опущу ненужные подробности, скажу лишь, что в ее доме мне удалось подслушать разговор. Пьер Моклерк собирается похитить сына Габриэля и Сабины! Может, это всего лишь сплетни, но я решила предупредить. На мне лежит тяжкий грех, и я хочу искупить его.

Изабель де Вир».

В кратком сумбурном письме Робер уловил искренние опасения. К тому же он доверял своей интуиции, а она говорила: над его любимой женщиной нависла угроза. Теперь же граф знал: в опасности ее сын. И… его. Ребенка назвали в честь него - Робером, и графа пригласили стать крестным отцом. Он хотел возразить, считая себя настоящим отцом этого мальчика, но вслух высказать сомнения не посмел. Однако и отказаться тоже не мог. Взрослея, мальчик становился все больше похож на Габриэля, и граф Робер понял, что ошибался. Тем не менее он привык считать тезку своим сыном, крестным или родным, какая разница?

Между тем заспанный паж, спотыкаясь, уже принес гипокрас. Озябший гонец сидел возле жарко пылавшего камина на табурете и, обхватив ладонями теплую кружку, маленькими глотками прихлебывал ароматный напиток. Граф несколько раз скользнул по юноше нетерпеливым взором. Очевидно, перехватив этот взгляд, гонец в смущении стал приподниматься, но хозяин замка жестом велел ему не вставать и спросил:

- Отогрелся немного?

Юноша кивнул.

- Давно в пути?

- Вчера днем выехал из Бове, утром был в Париже. Мадам Изабель рассказала, где найти дом супругов д'Авранш. Нашел-то я его быстро, но их там не застал. По словам слуг, господа отправились с королевским двором в Орлеан, а затем в Блуа. Я решил, что к вам в Дрё ехать ближе…

- Правильно решил. Сейчас тебя покормят, а затем ты немного поспишь. Но еще затемно, не дожидаясь рассвета, отправишься в Этамп, где сейчас находится двор. Передашь виконту д'Авраншу это же письмо. Скажешь ему, что я немедля выехал в замок Эспри.

Ребенок был сейчас в замке один, без родителей, и Робер решил пока забрать крестника к себе. От греха подальше. Потом выяснит, слухи то были или Пьер действительно вновь решился на подлость. Что же ему неймется? Семь лет с завидным упорством он плетет интриги. Летом заканчивается его трехлетнее перемирие с королем, решил подготовиться к новому мятежу? Но уже полным ходом идет подготовка к королевской свадьбе, после которой Луи будет считаться совершеннолетним, а регентство Бланки закончится.

«Не на что рассчитывать, братец, призрачные надежды сменить регента лопнули!» - мысленно проорал Робер и тут же мотнул головой: хватит размышлять, надо действовать. Схватив переметную суму, всегда лежавшую наготове для подобных спешных выездов, граф легко сбежал по лестнице во двор. В помощь себе он взял лишь проверенного временем рыцаря Симона де Робюсте.

* * *

Маленький Робер проснулся от ощущения невесомости. Его несли. Он открыл глаза, но темнота не исчезла. Хотел поднести руку к лицу, но не мог пошевелиться. Его завернули в одеяло, как куклу. Это такая игра? Но давно уже ночь, какие игры?! Что-то случилось? Мальчик понял: пожар! Недавно в Париже он видел горящий дом, из которого выводили и выносили людей, точно так же завернутыми в одеяла.

- Эй, кто меня несет? - крикнул Робер. - Что слу…

Чья-то большая ладонь зажала ему рот, закрыв пол-лица. Шерсть попала мальчику на язык и противно заскрипела на зубах. Робер окончательно проснулся. И испугался. По хриплому дыханию и тяжелой поступи он определил, что его несет мужчина. Но отца нет дома! Несколько дней назад родители с большей частью слуг уехали в Париж, а его оставили за старшего - так сказал папа! Где же нянька Вивьен со своим подбадривающим «храбрый мой соколенок»? Ах да, спасает своих детей. У нее в начале зимы появилась еще одна крошечная малышка; наверное, Вивьен побежала к ней.

Так кто же его несет? Ну конечно, дядя Робер! Мальчик помнил слова, которые часто повторяла мама: что граф де Дрё обладает удивительной способностью всегда появляться вовремя. Малыш обожал своего крестного. Тот без устали играл с ним и всегда делал потрясающие подарки. Недавно на день рождения он подарил Роберу меч! Железный! Все местные мальчишки позавидовали ему до слез в глазах. Даже принц Шарль с уважением держал в руках его меч. Правда, мама долго ссорилась с дядей Робером, говорила, что нельзя дарить пятилетним мальчикам такие игрушки. На помощь пришел папа: меч малышу Роберу оставили.

Клинок, конечно, тупой, и пока что не удается уговорить оружейника наточить его, а самому Роберу еще не по силам крутить тяжелый точильный круг. Да ладно, он что-нибудь придумает…