Она глянула наружу.

– Жаль, не успеем вылететь сегодня: слишком много дел, да и ночь впереди – лететь в темноте не безопасно. Ляг поспи, а я пока прослежу за подготовкой.

– Расскажите про василиска, – попросил Нат.

– Слишком много работы, – отмахнулась она, пряча взгляд, а затем скатала карту, положила в рюкзак и молча вышла из палатки.

Нат прилег, и из рюкзака к нему тут же выбралась Мазя.

– Ушла? – спросила она, потягиваясь, словно маленькая обезьянка.

– Что ты ее так боишься? Она ведь уже сказала, что от тебя есть толк.

Сначала тетя Фила считала Мазю, как и всех гремлинов, обычным паразитом, вроде крысы или таракана, и ей совсем не понравилось, что Нат решил взять Мазю себе.

Мазя фыркнула, но, судя по выражению мордочки, она обрадовалась словам Ната.

– Почему она не рассказала тебе про василийца? Она что-то скрывает.

– Василиска, – поправил ее Нат, заерзав. – Ничего она не скрывает.

На самом деле ровно об этом он подумал и сам.

– Зачем ее ждать? Давай сами почитаем.

Нат слова не успел сказать, а Мазя уже подскочила к рюкзаку тети Филы, ухватилась за Книгу Чудовищ, которая была раза в два ее больше, поднатужилась и со всей силы дернула на себя.

– Помоги!

– Неправильно мы делаем, – неуверенно сказал Нат.

– Ты же криптозоолог! Зачем тебе разрешение смотреть эту глупую старую книгу? Или ты боишься?

В этот момент книга закачалась на краю сумки, перевернулась и пришлепнула Мазю сверху.

– Помогите! – пискнула Мазя.

Нат подскочил и поднял книгу.

– Что ты так долго? – фыркнула Мазя, отряхиваясь. – Давай, прочитай мне про василиску.

– Про василиска, – поправил ее Нат. Он и сам сгорал от нетерпения.

– Открывай, – подтолкнула его Мазя.

Нат устроился на подушке и открыл книгу на букве «В».

«Василиск – самое ядовитое в мире существо. Появляется на свет из яйца петуха, которое в дни Сириуса (или Собачьей звезды) высиживает змея. Взгляд василиска с двадцати шагов убивает человека или зверя. Его дыхание настолько ядовито, что деревья и кустарники от него тут же засыхают, а птицы от яда василиска, разлитого в воздухе, падают с неба».

Мазя пискнула от ужаса и прижалась к Нату.

«Змееподобное существо в длину не больше полуметра, но да не обманут вас его скромные размеры – это крайне опасный зверь. Голова и ноги у него петушиные, крылья покрыты не перьями, а чешуей. Язык его раздвоен, кончик хвоста остер, как стрела. Как и всякая ядовитая тварь, василиск очень ярко окрашен, его чешуя в солнечных лучах переливается цветами рубинов, изумрудов и сапфиров».

Нат посмотрел на картинку на соседней странице. Какое уродливое, но до странности притягательное существо. На спине жуткие шипы, толстый хвост закручивается кольцами и заканчивается ярко-красным наконечником. Вместо перьев тело покрыто чешуей, на голове петушиный гребень и острый желтый клюв. Под рисунком на полях приписано:

«Яд василиска практически невозможно обнаружить, и потому он считается великой ценностью среди тех, кто практикует черную магию. Чешуя и клыки василиска также представляют большую ценность».

Нат захлопнул книгу и дрожащей рукой положил обратно в сумку. Неудивительно, что тетя Фила не хотела рассказывать про василиска! Вся радость от того, что он криптозоолог, тут же испарилась, оставив после себя лишь огромный и холодный страх.

Спал Нат ужасно. Ему снилось, что за ним гонится то ли змея, то ли птица и плюется в него ядом, и когда тетя Фила его разбудила, он даже обрадовался.

В небо они поднялись, как только из-за горизонта брызнули первые лучи. Утренняя прохлада быстро кончилась, и в самолете стало нестерпимо жарко. Нат всю дорогу завидовал Мазе, мирно спавшей в рюкзаке.

В Каире они сели намного мягче обычного, на настоящую посадочную полосу. Каирский аэродром оказался совсем маленьким: десять пыльных палаток да железный ангар, и это несмотря на близость столицы. А когда они с тетей Филой спустились на землю, к ним поспешил молодой человек, одетый в хаки:

– Вы доктор Фладд? Я – Джеймс Рассол. Руководством Британской почтовой службы мне поручено помогать вам, пока вы в Каире.

– Что это еще за фамилия такая, Рассол? – шепнула Мазя и прыснула.

«Гремлин по имени Мазя смеется над фамилией Рассол – обхохочешься», – улыбнулся Нат.

– А точнее, вам поручено следить за мной, чтобы я работе почты не помешала, – заметила тетя Фила.

– Вовсе нет, доктор Фладд. – Мистер Рассол чуть не присел в реверансе, изо всех сил пытаясь понравиться. – Я отвечаю за подготовку вашего путешествия. Вы должны получить все необходимое. Запас топлива уже готов. Остальные вещи в ангаре, можете посмотреть.

– Очень хорошо. Куда идти?

Мистер Рассол показал дорогу и пошел вперед, но тетя Фила чуть отстала, дожидаясь Ната.

– Никому не показывай Мазю. Британская почтовая служба никогда не простит мне гремлина на аэродроме.

– Откуда они знают про гремлинов? – спросил Нат.

– Гремлинов первыми обнаружили пилоты. Чтобы избавиться от этих паразитов, – и тетя Фила выразительно посмотрела на Мазю, – они обращаются ко мне.

С этими словами она поспешила за мистером Рассолом.

Они до вечера считали баки с топливом, следили за погрузкой баков в самолет и изучали аэронавигационную карту. Это была самая странная карта из всех, что видел Нат: длинная, узкая, намотанная на пару катушек, упакованная в деревянную коробку с компасом на крышке.

– Во время полета я держу карту на коленях, – объяснила тетя Фила. – Но твоя помощь тоже понадобится. Видишь линии?

– Вижу, – сказал Нат, разглядев тонкий зеленый узор на карте.

– Это специальные навигационные борозды. Перелет над пустыней опасен, потому что в песках нет никаких ориентиров. Чтобы пилоты не сбились с пути, на песке были прочерчены борозды. Не теряй их из виду, когда будем лететь над Сахарой. Это и будет твоей задачей.

На закате тетя Фила отправила Ната спать в маленькую и очень душную палатку. Кто-то оставил им тарелку с бутербродами. За день они зачерствели, хоть и были накрыты восковой бумагой.

«И все равно это лучше, чем ничего», – подумал Нат.

Он съел один бутерброд, второй разломил надвое и отдал часть Мазе. Делать было нечего, и мальчик забрался в постель. Как же ему надоело спать то на земле, то в неудобных постелях. Даже кровать в доме тети Филы была бы ему милей. Но больше всего на свете он хотел бы очутиться в своей родной спальне. Интересно, увидит ли он ее когда-нибудь снова?