— Что? Куда она…

— ЖЕНЩИНЕ НЕ СЛЕДУЕТ ПРИСУТСТВОВАТЬ ПРИ НАШЕМ РАЗГОВОРЕ. СЕЙЧАС ОНА ДОМА, В ПОСТЕЛИ. ДЛЯ РАЗНООБРАЗИЯ ОДНА, — последовал сухой ответ.

— Но зачем Вы здесь… — Бреннан запоздало осознал, что не проявил должного уважения к богу морей, и рухнул на колени. — О повелитель! Прими мои глубочайшие извинения. Зачем я Вам понадобился?

— КАКИМ ЖАЛКИМ ДОЛЖНО БЫТЬ БОЖЕСТВО, ЧТОБЫ ЕМУ МОГ ПОНАДОБИТЬСЯ ТАКОЙ КАК ТЫ, — прогремел голос. — ТЫ ИСПЫТЫВАЕШЬ МОЁ ТЕРПЕНИЕ НЕПРЕРЫВНЫМ ПЬЯНСТВОМ И РАЗВРАТОМ. САМ ГАДЕС, ВЛАДЫКА ДЕВЯТИ КРУГОВ АДА, ПРОСИЛ ВРУЧИТЬ ЕМУ ТЕБЯ.

— Гадес? — Бреннан силился понять логику морского бога. Колени ныли от удара о каменный пол, голова раскалывалась от грохочущего голоса Посейдона. Физическая боль беспокоила его гораздо больше, чем несчастье быть замеченным Гадесом.

— Гадес что-то хочет от меня?

— ИМЕННО! НЕ СВЯЗАНО ЛИ ЭТО С ДОЧЕРЬЮ СЕНАТОРА? Я ВЕСЬМА ОПЕЧАЛЕН, ЧТО ТЫ, ВЕДОМЫЙ НИЗМЕННЫМИ СТРАСТЯМИ И ЧУВСТВАМИ, ЗАШЁЛ ТАК ДАЛЕКО, ЧТО БОГ ПОДЗЕМНОГО МИРА ЖЕЛАЕТ ТВОЕГО ПРИСУТСТВИЯ.

— Но…

— МОЛЧАТЬ! ИМЕЙ В ВИДУ, Я НЕ ИЗ ТЕХ, КТО БУДЕТ ТЕРПЕТЬ ЖАЛОСТЬ. НИКОГДА! ТЫ ОКАЗАЛСЯ НА САМОМ ДНЕ БЛАГОДАРЯ СВОИМ ЧУВСТВАМ И ЖЕЛАНИЯМ. ПОЭТОМУ Я ОТНИМУ ИХ У ТЕБЯ НАВЕЧНО.

Бреннан пошевелился. Он попытался поднять голову, чтобы снова осмотреться, но бог морей лишь говорил с ним, не показываясь.

— Не сочтите за грубость, но когда Вы говорите «навечно»…

Гром и молния сотрясли комнату, швырнув Бреннана лицом на маслянисто-грязный каменный пол.

— ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ЕЩЕ РАЗ СПРОСИТЬ И ПРОВЕДЕШЬ НЕСКОЛЬКО ЖИЗНЕЙ, ВЫЧИЩАЯ ЭТУ МЕРЗОСТЬ ЯЗЫКОМ.

Бреннан кивнул, не осмеливаясь и слова молвить, чувствуя, как из раны на голове течет струйка теплой крови, собираясь лужицей под его щекой. Молчать. Заметано.

— ТАКОВО ТЕПЕРЬ ТВОЁ ПРОКЛЯТИЕ: ДО ТЕХ ПОР ПОКА НЕ ВСТРЕТИШЬ РОДСТВЕННУЮ ДУШУ, СВОЮ ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ, ТЫ БУДЕШЬ ЛИШЁН ЭМОЦИЙ — ПЕЧАЛИ, РАДОСТИ, ГНЕВА, ВОСТОРГА.

В комнате снова раздался раскат грома. Бреннан запоздало задумался, почему до сих пор никто из таверны не прибежал выяснить, что за буря творится в кладовой. Тем временем бог морей продолжал:

— А КОГДА ТЫ ЕЁ ВСТРЕТИШЬ, ТЫ ОЩУТИШЬ ВОЗРОЖДЕНИЕ ВСЕХ ЧУВСТВ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ПОДАВЛЕНЫ МНОГИЕ ГОДЫ, ВЕКА И ДАЖЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ.

Посейдон рассмеялся. В его смехе послышалась неимоверная мощь морских волн и приливов, способная стирать с лица земли целые цивилизации.

— ЕСЛИ И ЭТОГО БУДЕТ НЕДОСТАТОЧНО, ЧТОБЫ СОКРУШИТЬ ТЕБЯ, ТЫ БУДЕШЬ ОБРЕЧЁН ЗАБЫВАТЬ ЕЁ КАЖДЫЙ РАЗ, КОГДА ОНА БУДЕТ ИСЧЕЗАТЬ ИЗ ПОЛЯ ЗРЕНИЯ. ТОЛЬКО КОГДА ОНА УМРЁТ — ЕЁ СЕРДЦЕ ОСТАНОВИТСЯ И ДУША ОТЛЕТИТ — ПАМЯТЬ О НЕЙ ПОЛНОСТЬЮ ВОЗВРАТИТСЯ К ТЕБЕ, ЧТОБЫ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ ТЫ РАСКАИВАЛСЯ, ЧТО НАВЛЁК БЕСЧЕСТЬЕ НА ВОИНОВ ПОСЕЙДОНА.

Бреннан лежал в луже крови и вина, постепенно осознавая всю чудовищность проклятия Посейдона, и не мог ничего ответить. Он был ещё слишком пьян, чтобы полностью осмыслить происходящее.

— Не кажется ли Вам, что это несколько жестоко? — с трудом выговорил Бреннан.

— ГЛУПЕЦ, ОНА ЛИШИЛА ЖИЗНИ СЕБЯ И СВОЕГО РЕБЁНКА. ТОГО, КТО, СУДЯ ПО ПРЕДСКАЗАНИЯМ ОРАКУЛОВ, БЫЛ БЫ МНЕ ОЧЕНЬ ПОЛЕЗЕН.

С последним раскатом грома бог морей исчез, напоследок предупредив:

— ПОМНИ!

Ощущение тяжести, всегда сопровождающее сильных мира сего, ушло. С непривычки Бреннан почувствовал в ушах обжигающую боль. Тепло потекло по ушному каналу, и Бреннану стало интересно, смогут ли целители исправить то, что с ним сотворил сам Посейдон. Но жалость к себе тут же растворилась, сокрушённая тяжестью слов Посейдона. Корелия покончила с собой?

Его затуманенный алкоголем разум не мог этого принять. Этого не может быть! Он бы наверняка об этом узнал. Или нет?

Ребёнок? Его ребёнок? Невообразимая боль от этой мысли разрывала его сознание. Внутри Бреннана всё сжалось, и он принялся кататься по грязному полу. Она покончила с собой и уничтожила его ребёнка? Из-за того, что сделал Бреннан? Нет! Нет!

Нет! Это не может быть правдой. Он предлагал ей жениться, но в ответ получил лишь насмешки. Она даже не упоминала о ребёнке… Но таковы были слова бога. Самого Посейдона!

Ужас от осознания произошедшей трагедии обжёг Бреннана. Он запрокинул голову и в отчаянии заревел, молотя кулаками по холодному камню. Что же он наделал! Что… что…

Что с ним происходит? Боль исчезает, соскальзывает, сползает из его души, как одежда соскальзывала с прекрасного тела Корелии во время их свиданий. Бреннан ощутил внутри отвратительную пустоту, он словно потерял всякую чувствительность. Его душила эта пустота. На мгновение она испытал ужас от незнакомого ощущения, но и это чувство вскоре пропало, а его место заняло бесконечное ничто.

Он поднялся с пола, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из многочисленных ран на руках, лице и теле, и сконцентрировался на своих ощущениях, чтобы понять, насколько далеко в его душе и мыслях распространилась пустота.

Он стоял несколько минут, а может часов и искал внутри себя хоть какой-то отголосок тоски по Корелии и их ребёнку или напоминание об ужасе, вызванном проклятием Посейдона.

Ничего! Он не чувствовал ни боли, ни страха. Бреннан не чувствовал ровным счетом ничего, за исключением бескрайней холодной пустыни, простиравшейся в его душе. В душе, которая всего мгновение назад разрывалась от чувств. Бреннан медленно подобрал упавший в грязь кинжал и направился к двери. Он должен вернуться в Атлантиду и понести наказание за свой поступок. Он понял, что нисколько не боится этого.

Похоже, опасения — тоже чувство. Он бесстрастно стал составлять список, что он потерял, хотя совершенно не чувствовал утраты. Похоже, ирония всё ещё при нём. Значит это не чувство, а интеллектуальная способность.

Вложив кинжал в ножны, Бреннан открыл плечом дверь и начал пробираться к выходу из таверны. Надо было срочно найти морскую воду, там будет портал. В таверне стало тихо, и даже самые отчаянные не смели окликнуть его, как будто заметили стыд и бесчестие на его лице. Но, конечно, это было невозможно, ведь Бреннан ничего этого не чувствовал, разве что представлял себе эти чувства, как что-то далёкое, потустороннее.

Значит в Атлантиду. Хотя куда проще прямо сейчас клинком проткнуть себе сердце. Но это слишком лёгкая смерть, он не заслуживает такой милости. По его вине погибла невинная душа и её ребёнок.

Его ребёнок.

Вечные муки — слишком мягкое наказание за то, что он сделал.

Наши дни. Атлантида, дворец, военный кабинет

Даже тот, кто не способен чувствовать эмоции, может испытывать их бледное подобие, любопытство. Бреннан всегда полагал, что это, скорее, состояние ума. Он постучал пальцем по фотографии женщины, смотревшей на него со страницы сложенной газеты.