Впрочем, все поздравления, полученные новой графиней Эрмерон, не подготовили ее к главному, и она поняла это, увидев свою старшую падчерицу.

Мадам Флобер догадывалась, что обе девочки хороши собой.

— Разве может быть иначе? — говорила она графу. — Ведь ты, дорогой мой, так прекрасен, что при виде тебя любая женщина теряет голову.

— Ты мне льстишь, — заметил граф, тем не менее готовый слушать жену дальше.

Однако новоявленная графиня была неприятно удивлена, когда под руку с графом вошла в гостиную, где их ожидали Ленсия и Алиса. Обе девушки смущались, и хотя они и старались скрыть это, мачеха вызывала у них не лучшие чувства.

Они не стали встречать отца в холле, как того ожидал граф. Они остались в самой красивой комнате, которая наилучшим образом оттеняла когда-то красоту их матушки. Голубые занавески и покрывала на креслах и диванах подчеркивали цвет ее глаз, а по хрустальным канделябрам пробегала та самая искорка, которая вспыхивала в ее глазах при виде тех, кого ома любила.

Граф должен был первым войти в комнату, однако его новая жена вцепилась ему в руку и прошла в дверь рядом с ним.

На мгновение в комнате воцарилось молчание.

— Вот и мы, девочки, — сказал граф. — Я очень скучал по вас.

Сделав над собой усилие. Ленсия шагнула вперед.

Мачеха задержала дыхание. Она не ожидала такого соперника — молодую девушку, столь прекрасную, что даже женщина не могла бы отвести от нее глаз.

Ленсия поцеловала отца, и тот поцеловал ее в ответ.

— Мы очень ждали вас, папенька, — произнесла она.

При этих словах девушка не смогла сдержаться и бросила удивленный взгляд на женщину, вцепившуюся в руку отца.

Наряд графини явно был рассчитан на то, чтобы ослеплять окружающих. На ней была шляпа, отделанная страусиными перьями, цвет которых перекликался с цветом рубиновых сережек у нее в ушах. К плечу черного атласного плаща была приколота рубиновая брошь. Несомненно, графиня выглядела элегантно, однако было в ней что-то театральное. Она выглядела неуместно в этой комнате — да что там в комнате, во всем замке.

— Познакомься с моими дочерьми, Ивонн, — сказал граф. — Вот это Ленсия. Я говорил тебе, что в прошлом году она должна была быть представлена ко двору, но так получилось, что она попадет туда только в следующем месяце.

Обе женщины промолчали, и граф торопливо продолжил:

— Это Алиса. Ей всего семнадцать лет, но я надеюсь, что она побывает на некоторых праздниках, устроенных в честь ее сестры.

— Они, оказывается, гораздо старше, чем я ожидала, — заметила графиня. — Дорогой, ты выглядишь так молодо, что я решила, будто твои дочери едва вышли из пеленок.

Это была та самая лесть, которая так нравилась графу в Ницце, однако сейчас она выглядела как-то неуместно.

— Думаю, вы хотите чаю, папенька, — произнесла Ленсия. — он ждет вас.

При этих словах девушка подошла к камину. Граф с женой последовали за ней.

По обычаю, чай был сервирован на столике у софы. Среди чашек поблескивал серебряный заварной чайничек и чайник с кипятком. Рядом с ними стояла чайница времен королевы Анны, в которой хранился лучший цейлонский чай. На тарелках громоздились теплые булочки, сандвичи с огурцом, фруктовые пирожные, глазированные торты и прочая снедь, которой славилась кухня замка Эрмерон.

Уже у стола Ленсия спросила графиню:

— Желаете ли разливать чай, или это сделать мне?

Мгновенно распознав важность этого вопроса, графиня тут же ответила:

— Конечно, я буду разливать. Я прекрасно знаю, как ваш милый папочка любит чай.

Шелестя шелковыми юбками, распространяя запах экзотических духов, она села в центре софы, прямо перед серебряным подносом. На этом месте всегда сидела матушка. Только теперь, в этот момент Ленсия поняла, до чего же ей не нравится новоявленная графиня, женщина, которая никогда не сможет занять место ее матери ни в замке, ни в ее душе.

И все же, пробыв с отцом всю-вторую половину дня и вечер. Ленсия вынуждена была признать, что папенька гораздо менее мрачен, чем был перед отъездом. Ему очень нравилась новая жена.

Только после того как девушки, собравшись ложиться спать, поднялись на второй этаж, Алиса прошептала:

— Как он мог привезти эту женщину, чтобы она заняла место мамы?

— Она развлекает его, — ответила Ленсия. — Но…

Девушка не закончила фразу. Стоило ли противиться неизбежному? Отец, которого они любили, который так много значил для них, вдруг оказался очень далек.

«Мы потеряли не только матушку, но и отца», — горько сказала себе Ленсия, ложась спать.

В последующие дни эта мысль не раз приходила ей в голову. Новая графиня решила доказать свою важность и с первого момента старалась занять место, которое считала подобающим. Она резко говорила со слугами, но с графом была мила и ласкова. Ему льстили не только ее слова, но и то, что выглядело нежной заботой — жена подносила ему портсигар, едва он успевал подумать об этом, взбивала подушечку на ступе прежде, чем граф садился, и была рядом с ним едва ли не каждую минуту.

Несомненно, признала Ленсия, отец помолодел. И все же девушке не нравилась та открытость, с которой мачеха льстила отцу и флиртовала с ним, не обращая внимания ни на кого из присутствующих. Алиса же была поражена этим и смотрела на все происходящее, словно пьесу.

До отъезда графа в Ниццу девушки договорились с ним, что еще до начала сезона в Лондоне отец свозит их во Францию. Алиса много читала о замках в долине Луары, и граф, хорошо их знавший, обещал показать дочерям Шомон, самый большой и великолепный замок в этой части Франции. Сестры с нетерпением ожидали обещанной поездки — особенно Аписа, которая уже достаточно подросла, чтобы начать читать самые известные любовные истории мира.

Больше всего девушку поразил рассказ о знаменитой красавице Диане Пуатье. Эту женщину до самозабвения любил Генрих II, король Франции, несмотря на восемнадцатилетнюю разницу в возрасте. Алиса была твердо намерена посмотреть на монограмму Дианы, вырезанную на стене замка Шомон, где когда-то жила красавица.

— Это буква «Д», — взахлеб рассказывала девочка, — окруженная атрибутами богини, в честь которой была названа красавица.

— Ты увидишь этот замок, дорогая, — ответил тогда граф. — Обещаю, тебе понравится. Я видел огромное количество французских замков и дворцов, но Шомон кажется мне самым великолепным из всех. Граф вздохнул.

— Жаль, что я не смог остаться там, где король Франциск I охотился на пустынных тогда равнинах.

Заметив, что дочери жадно слушают рассказ, граф добавил:

— Старый охотничий домик был снесен, и на его месте король приказал построить этот великолепный дворец, который поразит вас так, как поразил меня, когда я был еще мальчиком.