– Мам? Что с тобой?

Она обернулась ко мне, и я почувствовала, что не могу дышать. Сразу стало понятно, что с ней что-то не так. Ее голубые глаза светились лихорадочным блеском и были уже не голубыми, а неоново-синими. Как такое возможно? В руке она сжимала нож для масла, и нахмурив брови смотрела на меня.

– Мама?

Неожиданно она бросилась на меня. От ужаса я не могла пошевелиться. Я слышала только громкий крик, но не сразу осознала, что он принадлежит мне. Она повалила меня на пол, и я почувствовала обжигающую боль в правом предплечье. Я кричала, умоляла маму остановиться, но она будто не слышала меня вовсе. На ее лице застыла кровожадная улыбка, какой я никогда в жизни у нее не видела. Она крепко прижимала меня к полу всем своим весом, все мои попытки освободиться заканчивались провалом. Слезы брызнули из глаз, застилая видимость, лицо мамы расплывалось, когда я почувствовала, что она воткнула нож мне в бок, а затем еще раз, чуть ниже. Если кто-нибудь когда-нибудь скажет вам, что нож для масла не может причинить вам существенный урон, то можете смело посылать этого человека к черту! Я готовилась встретиться со смертью лицом к лицу, когда услышала крик. Это папа приехал домой, мама оставила меня и бросилась на него. И откуда только у нее взялось столько сил? Она размахивала перед собой окровавленным ножом. Папа в ужасе переводил взгляд с нее на меня, а потом достал пистолет и без сожаления выпустил пулю в лоб своей жене, с которой счастливо прожил в браке больше семнадцати лет.

Я потеряла сознание, а когда очнулась, мы были в подвале нашего дома. Папа зашил мои раны и перенес сюда. Он сказал, что привычного мира больше нет, люди изменились за считанные минуты. Он видел, как это произошло по дороге домой. Я ничего не могла понять. Думаю, у меня был шок от поступка моей матери. Она чуть не убила меня. Папа связался с какими-то людьми из армии, и за нами пришли спустя два дня. Тогда нам рассказали, что ЭТО произошло по всему миру, нормальных людей осталось не так много, их ищут военные и собирают в безопасных местах. Остальные просто сошли с ума. Они словно одичали, на первый план вышли все самые негативные качества, которые только могут быть у людей: жестокость, ярость, ненависть, злоба, никакого сострадания даже к близким людям. Но это я и так знала по себе. В следующие несколько дней, пока я лежала в военном госпитале, отец решал важные дела. Ему удалось связаться с несколькими военными из других больших городов. Довольно оперативно было решено строить защитные стены, чтобы защитить мирных жителей. Большинство городов пали, жертв было не сосчитать. Более или менее удалось сохранить жизни людям в тех городах, где была сформирована военная мощь. Ведь одичавшие люди не чувствуют ни капли страха, они убивают все живое на своем пути, в том числе и друг друга. Силами военных их удалось оттеснить за пределы городов.

Прошло уже восемь лет, но до сих пор неизвестно, что послужило изменению мира. Вирус, инопланетяне, планета решила избавиться от назойливых обитателей, но потерпела поражение? Никто не знает. Почему множество людей превратились в бездушные машины для убийства, а другие остались прежними? На эти вопросы тоже до сих пор не нашли ответов. От прежнего мира осталась только горстка крупных городов, окруженных высокими стенами по периметру. Заброшенными городами теперь правят Дикие. И с ними невозможно договориться, поэтому на редкие вылазки за периметр отправляют только хорошо подготовленные группы военных. Но и это еще не все. Леса наводнил другой ужас. Хищные звери тоже изменились, но они не остались прежними, а мутировали до неузнаваемости, теперь по бескрайним свободным территориям бродят свирепые монстры, которых мы называем просто – Звери. Они – враги как для простых людей, так и для Диких. И если бы не обстоятельства, можно было бы сказать Зверям спасибо за то, что истребили большую часть Диких.

Из далеких мыслей меня возвращает какой-то шум возле двери в дом. Это Меган. Быстро она сегодня.

– Скай? Ты здесь? Уже собралась?

– Да, все готово. Вот, решила почитать.

– Хорошо. Увидимся позже. – она улыбается мне и уходит обратно в дом.

Смотрю на книгу в своих руках. Я что, все это время читала? Ни строчки не запомнила. Вздыхаю, закрываю книгу, все равно не смогу сейчас сосредоточиться, и иду в свою спальню. Нужно проверить все еще раз. Где-то в районе груди чувствуется странное напряжение и волнение от предстоящей поездки.

Я встаю затемно, чтобы успеть к рассвету добраться до небольшого аэродрома, который находится на другом конце города. Беру свои вещи и спускаюсь на первый этаж, папа уже ждет меня, чтобы отвезти. Сонная Меган, которая вообще непонятно зачем встала, ведь мы попрощались еще вчера вечером, обнимает меня и желает удачи.

Мы садимся в машину, и папа трогается с места. Улицы пустынны, на них нет ни людей, ни машин. После того как все изменилось, гражданского транспорта осталось немного, ведь достать топливо стало достаточно проблематично. Я окидываю взглядом знакомые и такие родные улицы, мысленно прощаясь с ними на неопределенный срок. Дорога занимает около часа, и вот, мы на месте. Подъезжаем к большому ангару, в котором стоят несколько вертолетов, в соседнем – самолеты. Но последними в современном мире пользуются редко. Пока я достаю свои вещи из багажника, папа отправляется о чем-то переговорить с пилотом, это высокий пожилой мужчина в форме. Я приближаюсь к ним. Папа с улыбкой смотрит на меня.

– Милая, это Дэвид. Сегодня он будет твоим личным пилотом. – затем поворачивается к мужчине. – Дэвид, это моя дочь – Скай.

Мы пожимаем друг другу руки, я заключаю папу в крепкие объятия.

– Свяжусь с тобой, как только смогу. – обещаю ему.

Мы загружаемся в вертолет, и я сажусь на сиденье рядом с пилотом. Дэвид дает мне большие наушники.

– Это чтобы мы могли слышать друг друга.

Я киваю, беру их и надеваю. Затем пилот показывает мне, как правильно пристегнуться, и мы готовы лететь. Я немного волнуюсь, ведь это мой первый в жизни полет на вертолете. Дэвид заводит двигатель, наушники немного спасают от ужасного шума. Сердце начинает стучать с бешеной скоростью, адреналин в крови бурлит, а руки трясутся. Не думала, что это будет настолько волнительно и страшно, а ведь мы еще даже не поднялись в воздух.

В последний раз смотрю на папу, который продолжает стоять рядом с машиной, и машу ему рукой. Он машет мне в ответ. Наконец мы взлетаем. На небе только начинает разгораться рассвет. Зрелище просто потрясающее, так и хочется запечатлеть его в своей памяти навсегда. Набираем высоту, и я оглядываю окрестности, как только стены Ньютона остаются позади. Мрачные мысли начинают собираться в моей голове, ведь я давно не покидала защищенный периметр. Что ждет меня там, впереди? Какие люди и опасности? Рука сама тянется к горлу, но это не помогает убрать образовавшийся там ком горечи. И чтобы отвлечься, я смотрю на окружающий нас мир. За время полета нам встречается абсолютно разная местность: от полей и лесов, до разрушенных заброшенных городов. Высота не позволяет разглядеть все в полной мере, но даже отсюда виден печальный отпечаток событий на всей местности. Казалось бы, прошло всего восемь лет, природа не должна была полностью захватить власть над территориями заброшенных городов, но без должного ухода улицы постепенно затягивают растения. Тут и там виднеются брошенные машины. Некоторые здания стоят нетронутыми, но таких меньшинство. В основном дома, бывшие офисы и магазины разрушены Дикими, некоторые выгорели дотла. Представляю, какая вакханалия творилась на улицах, когда мир сошел с ума. А что происходило в домах и квартирах? Я была по сути еще ребенком, когда мама напала на меня. Меня спас папа, других же беззащитных некому было спасать. Думать об этом настолько тяжело, что я стараюсь не смотреть на разрушенные города, а больше внимания обращаю на другое.