Спору нет, Птичка на редкость красива – тонкая, хрупкая, редкой золотистой масти. Под солнцем она светится, точно капля меда. Дядюшка говорит, что быстрее этой кобылки не сыщешь на всем белом свете. «Несется так, словно пичужка удирает от ястреба», – сказал Гастон, когда первый раз сел на нее, и с тех пор лошадь не звали иначе как Птичка.

Но до чего же строптивым характером наделил ее Создатель! Выезжать на Птичке могли только старший конюх и сам Гуго де Вержи, превосходный наездник. Жермен, младший конюх графа, однажды решил приручить норовистую кобылу. Хитрая Птичка сперва встала на дыбы, а затем взбрыкнула задом, и несчастный Жермен вылетел из седла. Не увернись он, быть бы его костям размолоченными мощными копытами лошади.

Злобное животное кусало всех с таким ожесточением, что давно уже не находилось желающих приблизиться к ее стойлу.

Единственным человеком, безбоязненно подходившим к Птичке, была Николь. Она расчесывала и заплетала каштановую гриву, кормила кобылу с руки, и ни разу та не обидела ее.

Конюхи шутили, что лошадь чует в девчонке свою. Ведь Птичкой когда-то прозвали и саму Николь.

Николь пела. Ее негромкий нежный голосок можно было услышать с раннего утра. Под песенки маленькой служанки замок просыпался, под них же и засыпал.

– Ветер согнет траву, разметает стога, – пропела Николь, подбегая к двери, – спутает волосы крошке Мари…

Дверь распахнулась, не успела она постучать.

– Где тебя носит? – злым шепотом воскликнула нянька.

Николь торопливо протянула кувшин с молоком.

– Вот! Немного остыло, пока я шла…

Коринна выхватила кувшин.

– Заходи, да побыстрее!

Из комнаты на Николь дохнуло теплом: по углам были расставлены железные чаны с горячими углями. Красные точки мерцали сквозь решетку. В камине догорал огонь, языки пламени юркими ящерицами шныряли по обугленным поленьям.

– Стой здесь! – приказала нянька. – Не вздумай удрать!

– Я и не думала, – пробормотала под нос Николь, изрядно погрешив против истины. Дай ей волю, она была бы уже далеко.

Забыв про Птичку и странное распоряжение Гуго де Вержи, девочка исподлобья наблюдала за нянькой.

Все считают Коринну милой и жалеют ее: овдовела рано, а детей бог не дал. Нянюшка пышна, как свежая булочка, и когда идет, перебирает своими толстенькими короткими ножками мелко-мелко, будто катится.

Другая такая вдовица давно бы вышла замуж. Только не Коринна.

Сама нянюшка отшучивается старой пословицей: кто женится – поступает хорошо, а кто не женится – поступает еще лучше. Но Николь-то знает, что дело в другом: мужчины отчего-то не горят желанием заполучить аппетитную вдовушку. Если кто и отпустит шуточку в сторону Коринны, второй раз не повторит, хотя нянюшка никогда не осаживает наглецов.

Лицо у Коринны, если посмотреть на него вблизи, похоже на размокший булочный мякиш. Кажется, ткнешь в него – и палец провалится глубоко-глубоко. Нет, думает Николь, это вовсе не румяная булочка. Скорее уж кусок непропеченного теста.

Неудивительно, что мужчины обходят ее стороной. Чутье вопит в них во весь голос: беги прочь, старина, удирай, иначе как-нибудь утром найдут тебя задохнувшимся на супружеском ложе, а в глотке у тебя будет забит тестяной ком.

Николь ни с кем не делится этими своими мыслями. Назовут дурой, а то и донесут дядюшке – тот ненавидит, когда она заводит свои выдумки. Но никто во всем мире не разубедит Николь, что нянюшку Коринну, пухлую, голубоглазую, славную Коринну стоит опасаться.

Нянька подхватила со стола кружку и просеменила к кровати.

– Дитя мое, выпейте теплого молочка, – проворковала она сладким голосом. – Ваша Коринна позаботилась обо всем!

Из-под балдахина высунулось разрумянившееся личико младшей дочери Гуго де Вержи.

– Это Николь принесла? – нетерпеливо спросила девочка. – Она здесь?

– Здесь, здесь. Но вы обязательно должны выпить молоко, вам сразу станет лучше.

– Пусть сначала споет! – потребовала Беатрис. – Хочу, чтобы она спела!

– Но как же молоко?..

– Не хочу! Ненавижу его! Хочу колыбельную!

– Тише, тише… У вас снова будет жар.

– Тогда пускай Николь споет!

Личико Беатрис скривилось, и женщина поняла, что придется уступить.

– Хорошо, – с неудовольствием согласилась она. – Но вы пообещаете мне лечь в постель.

– Обещаю!

– Николь, подойди сюда.

Девочка приблизилась. Коринна вцепилась в ее плечо, надавила и усадила на стул.

– Пой сейчас же, – прошипела она ей на ухо. – Да старайся как следует. Из-за тебя молодая госпожа не может уснуть!

Нянька отдернула полог, и Беатрис придвинулась к краю постели.

– Николь, я снова не сплю, – голосок ее звучал жалобно. – Только закрою глаза, в ушах начинает звонить колокол.

Она доверчиво взяла горничную за руку. Сейчас, съежившись под одеялом, Беатрис казалась совсем ребенком. Вьющиеся черные волосы разметались по подушке: младшая из дочерей графа де Вержи не разрешала заплетать себе косы на ночь.

Глядя на нежное личико с блестящими темными глазами, Николь пришлось в который раз напомнить себе, что Беатрис младше нее всего на одну зиму. Скоро ей будут подыскивать супруга. Но пока каждая служанка в замке убеждена, что их Беатрис – невинный маленький ангел.

«Маленькая притворщица», – беззлобно подумала Николь. Трудно не капризничать и не ломаться, когда все вокруг балуют тебя. К тому же Беатрис крошечная, как куколка. Одно время даже поговаривали, что у графини родилась карлица, но когда дитя подросло, стало ясно, что девочка просто ростом не выдалась.

– Ветер гудит так страшно. – Беатрис страдальчески сморщилась. – Не могу его слушать!

Коринна не выдержала:

– Бог мой, дитя, ветер давно угомонился. Ночь тихая и холодная, как вода в колодце.

Беатрис даже не взглянула на нее.

– Закройте глаза, – ласково попросила Николь. – Нет, не зажмурьтесь, просто закройте. Вот так. Ветер – ваш друг. Он придет к вам ночью и принесет счастливые сны.

И она негромко запела, наклонившись к девочке:

Ветер согнет траву,

Разметает стога,

Спутает волосы крошке Мари,

Сдует с крыши воробьев,

А меня погладит,

Всего лишь погладит…

Коринна со вздохом отставила в сторону остывшее молоко. А Николь пела, прикрыв глаза:

Ветер примчится с моря,

По дороге заглянет на вересковые холмы,

Навестит дубовые рощи,