– А при чем здесь ОБЖ – основы безопасности жизни?

– А ты бы сам лучше поинтересовался у того же педсовета, – тут же парировал Толян. – Только не «во сколько лет», а чем закончилась столь трогательная любовная история. И своим бы детям после пересказал, чтоб не думали тебе внуков делать в пятнадцатилетнем возрасте… – Дукалис задумчиво вздохнул. – Да, умный мужик был этот Шекспир. Гляди, как криминогенную ситуацию расписал, настоящее пособие на тему «Не ходите, детки, замуж»…

Вася Рогов, раскрыв губастенький рот, внимательно слушал премудрости старших товарищей. Казанцев же не стал вдаваться в бесполезную полемику, занявшись созерцанием более важного процесса, а именно поиска стакана в недрах дукалисовского стола.

После непродолжительных, но активных поисков стакан был-таки извлечен на свет божий. Замечательный граненый стакан, видимо, не мытый еще со времен его экспроприации в уличном автомате во времена начала службы хозяином кабинета и терпеливо дожидавшийся своей участи. Вслед за стаканом были обнаружены щетка для чистки обуви, один погон старшего лейтенанта милиции, из-за отсутствия двух звездочек, более подходивший для младшего лейтенанта, мятый кусок весьма интеллигентной газеты «Петербургский час пик», возглавляемой женой экс-полпреда президента, с рекомендациями о занятиях анальным сексом после разжевывания перчика чили. В газету был завернут зачерствевший кусок хлеба, почему-то обильно смазанный гуталином. Затем Дукалис под нетерпеливыми взглядами коллег выложил на стол еще несколько столь же обыденных предметов, но в конце концов отыскал и спички.

Оперативники бросили жребий, и Толян, которому сегодня явно не везло, первым же вытянул короткую.

– Нет, это нечестно, – тут же активно запротестовал он, – кабинет мой, первый раз за водкой тоже я бегал. Лучше, кто первый сюда постучит – тому и бежать. Как там говорится в законе? Закон кабинета номер раз: кто не пьет – тот закладывает…

В этот критический момент в дверном замке кабинета подозрительно осторожно заскрежетал ключ, затем дверь распахнулась, и на пороге оказался слегка запыхавшийся Ларин: «Ну что, не ждали? Наливай!»

– Ждали, Андрюша, ждали, – радостно закивал Дукалис, выплескивая последние сто граммов в один стакан и поднося его вошедшему, – пей на здоровье… И хорошо… Это были последние капли, отобранные у несчастного, но дружного коллектива. Так что, теперь тебе сам бог велел бежать за угол…

Еще через несколько минут сопротивление Ларина общими усилиями было сломлено. Из карманов пиджаков оперативники начали поспешно извлекать мятые купюры, но тут Казанова проболтался, что вообще-то, по справедливости, идти в магазин следовало Дукалису. В результате короткой перепалки решили: Толику и Андрею страдать вместе.

– Я с вами, за компанию, – попытался смягчить ситуацию Вася Рогов, – мне будет полезно получше ознакомиться с территорией…

– И это правильно, товарищи, – одобрил Казанова, – порядочным полицейским следует ходить по трое. А вам, Рогов, должно быть приятно находиться в компании умных людей…

На том и расстались до скорого свидания.

* * *

Под ногами оперативников, неспешно бредущих по набережной одного из многочисленных Питерских каналов, тихо хлюпали облетевшие листья, наигрывая блюз осеннего вечера[2]. Хмурый Дукалис двигался, засунув руки в карманы плаща, из-под которого виднелась здоровенная бутылка «Синопской».

– Ты бы поаккуратнее взял ее, Толя, а то разобьешь, – Ларин кивнул в сторону бутылочного горлышка, – я второй раз никуда не побегу.

– Не боись, у меня всё в сохранности, как в сейфе, – отозвался Дукалис. – Ты сам-то закусь не посей.

Андрей хлопнул себя по левой стороне груди, радостно подтвердил, что носит закуску у сердца, а для колбасы, особенно, если ее мало, нет лучшего хранилища, чем наплечная кобура…

– Почему? – недоуменно захлопал глазами Вася.

– А потому, – нравоучительно воздел палец к небесам Дукалис, – что после того, как нас перевели на очередное двенадцатичасовое бдение, никаких денег на «допинг» не хватит. Тем более что за сверхурочные, как обычно, заплатить забудут. Потому закуску надо носить с собой.

– А мне тут Казанцев рассказывал, – подхватил Рогов, – как он шел недавно после дежурства к подруге. Думает, приду, приму ванную, поем и спать, спать, спать… Дошел до лестницы, решает: ну ее на фиг, эту ванную. Главное – поесть и спать, спать, спать… Пока поднимается, говорит, приходит к окончательному выводу: ванную приму завтра, поесть тоже успею. Но сначала обязательно – поспать… Ну, звонит в квартиру…

Васю хмуро перебил Ларин, продолжив ему в тон: «Открывает мне моя пассия и тут меня осеняет: „Боже, ее же еще и любить сначала придется! А-а-а!..“ Тоже мне, „Ужасы нашего городка“…»

«Бум! Бум!» Два выстрела, раздавшихся из парадной метрах в пятидесяти впереди от оперативников, спугнули нескольких мокрых ворон, до того коченевших на мокрых ветвях нависшего над черной водой тополя. Оперативники недоуменно остановились. Через несколько секунд из парадной выскочил какой-то человек в длинном темном пальто странного покроя и, срывая на ходу с головы темную маску, бросился наутек к ближайшей подворотне.

– Мокруха, Толян! – Ларин сунул было руку в кобуру, но вместо ПМ, оставленного в кабинетном сейфе, нащупал там лишь промасленную бумагу от докторской колбасы. – Будем брать!..

– Андрюха, проверьте парадную… я этого возьму! – Дукалис грузно устремился ко двору, пытаясь достать на ходу пистолет.

Ларин, а за ним и Рогов понеслись следом, в то время как Дукалис уже скрылся под аркой. Как на зло в полутьме подворотни он не заметил склизкой лужи, в которую и плюхнулся, взметая фонтаны брызг. Но ни пистолет, ни заветная бутылка не пострадали: оперативник при падении успел удержать их в руках. Эта неожиданная заминка дала возможность незнакомцу юркнуть в подвал, расположенный в дальнем конце двора.

Ларину повезло не многим больше: на лестничной площадке он обнаружил лежащего человека, который зажимал рукой рану на груди. На уголках рта пострадавшего выступила розовая пена.

– Кто стрелял? Назови имя! – Оперативник склонился над раненым.

– I don’t understand… I need a doctor…[3] – с трудом прошептал тот.

– Блин, еще здесь фирмачей не хватало. – Ларин закрутил головой, безнадежно рассчитывая увидеть поблизости оружие, из которого несчастный самоубийца только что столь удачно дважды выстрелил себе в грудь, оступившись на лестнице. Потом, напрягая память, попытался применить те скудные познания в иностранном языке, которые приобрел до службы, что опасна и трудна, на семинарах в мединституте. – I’m from criminal investigation department. Please, tell me name of the killer! You must to do it![4]