все еще существует. И не загнивающий совок, который мне противен даже больше современного уклада, а тот, в который мы верили, и который строили? Где развитие, а не стагнация и забронзовевшие парторги. Ты же говорил, что существует любой путь, который я способен придумать? Я хочу такой!

Старик замер на пару секунд, словно бы сверялся с внутренним каталогом. Рисовался, не иначе. Если он действительно такая могущественная сущность, как я себе представляю, ему это не нужно делать. Он знает сразу все обо всем в реальном времени.

— Это не так. — поправил меня Петр, в очередной раз прочитав мои мысли. — Я, скажем так, крохотная часть той могущественной сущности, которую ты себе представляешь, которая занимается встречей и распределением душ. Что до твоего вопроса. Есть такой мир, естественно. Вот только в самое начало пути я тебя поставить не могу. Придется начать где-то лет с двадцати. Там один паренек, лет двадцати, прямо сейчас умирает. Хороший паренек, но выбравший неверную дорожку. Нормально?

— Я займу его место?

— Да. Ты против? Ты не подумай, ты его не вытеснишь. Он умер — окончательно и бесповоротно. В настоящий момент времени мы как раз с ним беседуем о дальнейшем выборе пути.

— Не урод, не калека?

— Подумать только, а этот человек совсем недавно был настроен раствориться в Великом Ничто! — взмахнул руками собеседник. И добавил голосом тетки-продавщицы из любого советского магазина. — Так будете брать?

— Беру! — решительно произнес я. Реальность моргнула, и все вокруг, включая меня и «апостола Петра», исчезло.

Глава 1

Пробуждение было каким угодно, но не приятным. Первым я ощутил вонь, потом осознал, что у меня затекли руки и ноги, а под конец сообразил, что не вижу ничего. При том, что глазами хлопал и чувствовал это.

Я что — слепой? Вот подарочек от апостола! Спасибо нижайшее! Проговаривали вроде, что не урод и не калека. Как-то не ждешь мелкой подлости от существа, который обозревает бесконечное многообразие миров Вселенной. Или я что-то не так понял?

Потолкался. Выяснил, что нахожусь в замкнутом помещении, очень тесном. Лежу неудобно, но не как в гробу — с вытянутыми ногами и руками, сложенными на груди. Наткнулся на что-то склизкое и мягкое. Подтянул к лицу, вдохнул — боже, что это за дрянь? Сладкий запах гнили и разложения — помойка, что ли?

Уже без спешки и паники, исследовал пространство вокруг себя, обнаружил над головой твердый потолок, надавил на него. Он оказался снабжен петлями, и приподнялся. Мелькнула полоска света. Ну, с одним разобрались — я не слепец.

Немного пролившегося света подтвердило мой вывод. Я находился в мусорном баке. Вместе со всем, что туда выбрасывают. Надавив на крышку, откинул ее, и, наконец, выбрался из своей темницы.

Так и есть. Мусорный бак с крышкой, в ряду таких же однотипных, стоящих в глухом переулке. С двух сторон сдавленном высокими, этажей, наверное, под двадцать, зданиями. Узкая полоса неба — голубого, безоблачного.

И сразу мысль — живой! Я все-таки живой, вся эта хрень-бубень с апостолами, колесом Сансары, и прочим лютейшим наркотрипом — правда! Ух, хорошо-то как!

Следующая — как? Как, черт возьми, я оказался в мусорном баке? Мой провожатый сказал, что я попаду в тело двадцатилетнего парня, который связался с плохой компанией и умер. Выходит, эта самая компания его сюда и законопатила? Пацан отправился изучать варианты, а я — занял его место? Вроде бы, сходится все.

Выбрался из контейнера. Занялся собой. Одет, обут, вонюч и грязен. Но! В руках сила молодости, ничего не болит и не хрустит, затекшие в мусорке конечности быстро вернули кровообращение. При этом — ощущаю его я как свое, родное.

Ощупал лицо, посмотрел на руки — не обманул Распределитель! Молодой, сильное тело. Лет двадцать, пожалуй, и будет. Волосы густые, стриженные коротко, но не слишком. Цвет, в силу отсутствия зеркала, определить сложно. Ладно, с внешностью потом можно разобраться.

Одежда… Обычная одежда. Брюки спортивного кроя, но не тренировочные, а просто свободные. Рубашка, скорее даже поло, с коротким рукавом. В карманах — их всего три, нагрудный на рубашке, и два на брюках — ничего. Ни денег, ни документов, ничего, что может мне помочь с самоидентификацией.

Закончил с осмотром, и перешел к задачам. Сейчас надо понять кто я, где я, и куда мне идти. Ведь, если меня, то есть предыдущего владельца тела, убили, и спрятали в мусорном контейнере в глухом переулке, это может повлечь за собой определенные последствия. Не самые положительные, надо сказать.

Относительно причин смерти, кстати, непонятно. Одежда хоть и изгваздана, как у бомжа, но без следов крови. Дыр на ней тоже нет. Не зарезали, не застрелили. Потрогал шею — и не задушили вроде. В волосах нет застывшего кровавого колтуна, значит и удар твердым тупым предметом исключаем.

Загадочно. Отравили, что ли?

Неторопливо оглядываясь по сторонам, вышел из этой щели между двумя высотками. Залитая дневным солнцем улица, была почему-то безлюдной. Широкая, с многоэтажными домами, машинами, довольно привычного, надо сказать вида, на обочинах. И ни одного человека.

При этом, город явно крупный. И людей тут должно быть много. А их нет. Почему?

В этот момент справа, на расстоянии пары сотен метров, заиграла музыка. Громкая, бодрая, что-то вроде марша, но не агрессивного, а такого — молодежного. В памяти сразу же ожил пионерский лагерь на черноморском побережье, забавная девчонка с двумя тугими, черными, как смоль, косичками, красный галстук… Да, там такая музыка была. Музыка счастливого детства.

«Может, мероприятие какое-то? — подумал я. — Где-нибудь неподалеку площадь, вот туда народ и ушел. Поэтому и безлюдно».

Других версий у меня все равно не имелось. Поэтому я неторопливо направился в ту сторону, где играл совершенно незнакомый, но при этом узнаваемый мотив. Внимательно осматриваясь, ища совпадения или, наоборот — нечто новое и неузнаваемое.

То же самое с архитектурой. В некоторых элементах угадывается сталинский ампир, но именно что угадывается. Сами дома не такие монументально давящие, словно бы даже воздушные.

Здания, между которыми прятались мусорные контейнеры, ставшие моими яслями в этом новом мире, оказались гостиничными корпусами. С названиями до боли знакомыми: «Восход» и «Морская жемчужина». Непонятно только, зачем было размещать два корпуса рядом, это же для конкуренции плохо.

Стоило мне подумать, как я наткнулся на еще одну вывеску — «Маяк». Чуть подальше, буквально через здание, снова. На тот раз гостиница «Мечта». Следом «Садко», «Алла», «Восьмое небо» и «Старый город». Вся улица была застроена гостиницами! Причем, здоровенными.