litbaza книги онлайнРазная литератураГорькая истина. Записки и очерки - Леонид Николаевич Кутуков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:
всего появлялись в «Нашей Стране» под рубрикой «Российская точка зрения». Последняя статья вышла уже после его кончины, в № 1744 от 24 декабря 1983 г.

Как журналист, он боролся словом. Как белый офицер, он приобщился к славе.

Николай Казанцев (Буэнос-Айрес)

Г. Талалай, А. Г. Власенко

От составителей

Настоящее издание включает часть обширного творческого наследия литератора-эмигранта Леонида Николаевича Кутукова (С. — Петербург, 1897 — Ницца, 1983), писавшего под псевдонимом Николай Кремнев. До этого у него вышла одна небольшая книга: в 1953 г. в Буэнос-Айресе издательство «Наша страна» опубликовало под одной обложкой два его очерка — «Царские опричники (по свидетельствам революционеров)» и «Маркиз де Кюстин». Вне сомнения, автор мечтал о более полновесном издании своих трудов, и мы рады, что пусть даже и спустя годы после его кончины, это желание исполняется.

Сборник произведений Кутукова-Кремнева состоит из двух частей: первая, мемуарная, публикуется на основе неизданных архивных материалов; вторая — очерки, собранные нами из различных газет и журналов русского зарубежья.

Судьбу мемуаров Кутукова можно назвать счастливой — они не погибли и не затерялись, что легко могло произойти, так как автор скончался в одиночестве, уже вдовцом. Однако в Сан-Ремо у него были итальянские родственники — потомки его тети Анны Николаевны Кутуковой, в замужестве Сведомской, к которым и поступил архив Леонида Николаевича. Линия этих родственников (Мануэль-Джизмонди) тоже иссякла, но с ними долгие годы дружила исследовательница-русистка Марина Моретти, жительница Сан-Ремо, и архив литератора (точнее то, что от него осталось) попал в итоге к ней. Мы чрезвычайно признательны М. Моретти, что она сберегла бумаги и фотографии, и решила передать их нам для публикации.

Судя по всему, Леонид Николаевич приводил свой архив в порядок в конце 1970-х гг., и попавшие к нам мемуары и разного рода важные для автора тексты сшиты вместе в папку, которая сама по себе имеет вид книжного издания — с обложкой, корешком, с портретом автора на авантитуле. Папка открывается письмом к автору от Солженицына, некое «благословение» мемуарного труда Кутукова (после изгнания из СССР Солженицын обратился к российской эмиграции с призывом слать ему воспоминания).

Мемуары состоят из двух частей. В первой подробно рассказывается о трагическом падении российской монархии и о безответственности февралистов, предуготовивших дальнейший путь к большевистской диктатуре. Вторая — необыкновенный сюжет о белом подполье в красном Петрограде.

Кутуков вел в революционную эпоху подробный дневник, который спустя двадцать лет, уже будучи в Париже, он привел в литературную форму, структурировал и сделал машинопись (на старой орфографии, которую мы заменили на новую). Прошло еще три десятилетия и он, перечитав свой машинописный текст 1937 г., дописал от руки некоторые комментарии и дополнения. Собирая папку в форме «книги», автор подклеил в нужные места фотографии, вырезки из газет, письма, афиши и прочее: по сути дела, осуществил ценное руководство для исследователей его творчества и нас, публикаторов.

На титульном листе папки автор поставил техническое название — «Записки». Нам показалось возможным взять для названия нового сборника выражение из его небольшой собственной преамбулы, помещенной на следующем после титула листе: «… Вот уж, действительно, что называется „горькая истина“».

Вторая часть настоящего издания — это отобранные нами исторические и автобиографические очерки: повествование ведется от автора, и своими сюжетами и тональностью они как бы продолжают мемуары.

За рамками сборника «Горькая истина» остался значительный литературный материал, который еще ожидает встречи с читателем.

Михаил Талалай (Италия), Андрей Власенко (США)

Записки

(Публикация М. Г. Талалая)

Первая часть

Февраль 1917 года

Мои записки не литературное произведение, а свидетельское показание: всё изложенное — сущая правда без выдумок, прикрас, или сгущения красок. Вот уж действительно, что называется «горькая истина».

Февраль 1937 года. Париж

Леонид Кутуков

Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный.

А. С. Пушкин

Мы, русские, не имеем сильно окрашенных систем воспитания. Нас не муштруют, из нас не вырабатывают будущих поборников и пропагандистов тех или других общественных основ, а просто оставляют расти, как крапива растет у забора.

М. Е. Салтыков-Щедрин

Третья Петергофская школа прапорщиков

Конец 1916 года. Зима. Старый Петергоф.

В казармах Лейб-гвардейского Конно-Гренадерского полка помещается 3-я Петергофская школа прапорщиков[14].

Курсовой офицер нашего взвода ведет занятия полевым уставом со всей 3-й ротой. Юнкера, недавние студенты, скучают, разбираясь в походных движениях рот, батальонов, полков, бригад, дивизий и т. д.

Вдруг раздается команда — «Встать»! «Смирно!» Входит ротный командир Подполковник Марков, кавалер Георгиевского Оружия, многократно раненый в двух войнах.

— «Господа», — говорит он, «пришли вакансии в Запасный батальон Лейб-гвардии Московского полка. Прошу дворян встать».

Встает человек 6 из 150 присутствующих.

— «Если желаете воспользоваться вакансиями», обращаясь к вставшим продолжает ротный, — «заявите Вашему курсовому офицеру».

«Служба дозоров», октябрь 1916 г.

«Расчистка катка», декабрь 1916 г. В центре: полковник барон В. К. де Пеленберг, полковник Марков, поручик В. И. Платицын

Представление в Запасной батальон полка

Через несколько дней я еду представляться. Мне было очень неловко[15]. Медные пуговицы начищаю до блеска, много раз проверяю всё обмундирование, одеваю «собственные» сапоги. Стригусь под машинку. Меня освобождают от занятий и я, вместе с другими юнкерами, еду в Петроград.

К сожалению, наш курсовой офицер нам никогда не разъяснял, что такое Офицерское Собрание, каковы правила Собрания, традиции, и как принято там себя держать. Вообще нам никогда не объясняли, что такое офицер, каковы его права и обязанности, как офицер должен себя держать на службе, в Собрании, на улице, в театре, в ресторане и т. д.

Мы знали, что офицерская форма нас ко многому обязывает, но нам никто не разъяснял, что достойно офицера, что недостойно, как надо реагировать в случае оскорбления, в случае нападения и т. д.

Вообще обучали минимуму военных наук и вовсе в нас не воспитывали будущих офицеров. А на такой неподходящий материал, как студенты, надо бы было обратить внимание именно в этом отношении. Поэтому было очень страшно ехать представляться и впервые попасть в Офицерское Собрание, да еще Гвардейского полка.

Добираемся до казарм полка и через ворота входим на полковой плац[16]. Останавливаемся как вкопанные. Есть чему подивиться. Мороз градусов 15, ветер. На плацу происходит учение. Целые роты рослых молодцов, лихо держа винтовки на плече, под барабан отбивают шаг на

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 150
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?