* * *

Марион пригласила на юбилей Гюнтера ровно шестьдесят гостей. И ровно шестьдесят человек пришли поздравить ее мужа. Никто не посмел ни отказаться от приглашения, ни привести с собой кого-то, кто не был приглашен. Все знали, что Марион всегда разрабатывала стратегию проведения праздников и относилась к этому весьма серьезно. Иногда она сама посмеивалась над собой, но по-другому не могла. Марион родом из старинной прусской семьи, ее отец и дед посвятили жизнь военной карьере и достигли высоких постов, заслужили множество наград. Они всегда являли собой образец дисциплины, целеустремленности и порядка. Марион, единственный ребенок в семье, к сожалению, появилась на свет девочкой. Это очень огорчало предков, но порядок и дисциплина, царившие в доме, приучили ее относиться к жизни по-особому: уметь ставить цели и добиваться их. Ее умению планировать жизнь могли бы позавидовать стратеги генерального штаба!

Гюнтер завел беседу со своим новым соседом, и Манфред удалился в сторону дома. Тоже мне. Он стал довольно чванлив. Но тем не менее… Манфред не мог не признать, что во многих отношениях Гюнтер на голову выше его. Зависть, черная зависть. Манфред вообще-то всегда хорошо относился к своему другу. Долгие годы они вместе работали в местном совете, пока Гюнтеру не пришлось из-за недостатка времени оставить общественную работу. В эти годы они постоянно подыгрывали друг другу, занимаясь спекуляциями на фондовом рынке. Но когда последние сделки Гюнтера оказались едва ли не убыточными, Манфред заметил, что с каким-то злорадством радуется неудачам старого друга. Когда Гюнтер, сразу после объединения, решил за счет инвестиций удвоить продажи своей строительной техники на Востоке, все, в том числе и Манфред, были уверены и даже с каким-то упоением ждали, что это предприятие потерпит крах. Но Гюнтер оказался прозорливее. Прежде всего, в том, что касалось техники для ведения проходческих и подземных работ. В новых землях она была весьма востребована. Что ж, Гюнтер достоин того, чего достиг, подумал Манфред и усилием воли попытался подавить чувство зависти.

Гюнтер Шмидт не получил какого-то особого образования, но природа наделила его выдержкой, волей и проницательностью. Долгое время фраза «Learning hy doing»[1]оставалась единственным английским выражением, известным ему. Но он, ребенок военных лет, был наделен от природы хитростью, даже скорее крестьянской расчетливостью; в сочетании с острым умом и способностью не поддаваться эмоциям это заменило Гюнтеру недостаток образования.

Его идеалами на протяжении всей жизни оставались деньги и власть – лояльным же он мог быть только по отношению к себе. Гюнтер не чувствовал себя обязанным ни государству, ни своей семье. Он сделал себя сам. И только то, что позволяет ему двигаться к деньгам и власти, для него важно и нужно.

Родной отец Гюнтера сгинул во время Второй мировой где-то на просторах России. Как и тысячи других, он был отправлен на фронт простым пехотинцем, и через некоторое время письма от него перестали приходить. Гюнтеру тогда было четыре года, а уже полгода спустя он перестал вспоминать отца. Причина была не только в том, что мальчик почти не знал его, но и в том, что новый муж матери – Эрих – сделал все, чтобы Гюнтер как можно скорее забыл родного отца.

Эрих занимался продажей муки, и это приносило ему, особенно в первые послевоенные годы, совсем неплохой доход. Уже очень скоро у отчима появился автомобиль, один из первых в городе, а у матери Гюнтера – стиральная машина. Для Гюнтера наняли учителя, который должен был обучить мальчика хорошим манерам. Но эта наука угнетала его. Гораздо больший интерес вызывали у Гюнтера занятия отчима. Тот, кстати, и преподал Гюнтеру основы бизнеса: держать всегда нос по ветру, прислушиваться и присматриваться ко всему, что происходит вокруг, и всегда быть на шаг впереди конкурентов.

Гюнтер внимательно перенимал опыт Эриха. Вначале тот внушал ему немое восхищение, позднее появилось желание во что бы то ни стало добиться большего, опередить отчима. В 1973 году Эрих продал свое мукомольное предприятие и вложил деньги в недвижимость, открыв несколько центров по продаже строительного оборудования в окрестных городах. Когда и на этом рынке наступило насыщение, он предпринял еще один ход. В 1980 году шестидесятидвухлетний Эрих основал фирму по переработке вторсырья. Это произошло как раз в тот момент, когда понятие «зеленый» перестало быть просто обозначением цвета, а превратилось в название одной из мощнейших политических сил. Германия же к тому времени была переполнена промышленными отходами. И уже через год в торжественной обстановке Эрих вручал представителям «Гринписа» чек на круглую сумму, чтобы поддержать их борьбу за чистоту окружающей среды. Это спонсорство в последующем позволило ему освободиться от уплаты налогов, а следовательно, еще более увеличить прибыль – свою и руководимой им фирмы.

Обмениваясь любезностями с соседом, Гюнтер искал глазами Линду. Но она уже ушла с танцпола и затерялась среди гостей. Гюнтер поднялся на несколько ступеней по лестнице, ведущей в дом, чтобы лучше видеть всю площадку перед домом. Ага, Линда и Дирк направляются к буфету. Ее походка легка, плавные изгибы тела, подчеркнутые черным вечерним платьем, словно дразнили Гюнтера. Он проглотил слюну, словно слыша, как эротично шуршит при каждом шаге ее платье. Он почувствовал, как в нем закипает кровь, и в этот же миг откуда-то изнутри прозвучал голос отчима: «В любой жизненной ситуации прежде всего надо сохранять ясную голову!» Но Эрих, к несчастью, уже мертв. И какая нелепость! Умри отчим на два года позже, Гюнтер с полным правом показал бы ему, что был хорошим учеником. Что, прекрасно усвоив науку вести дела, превзошел своего учителя! У него много денег, он ворочает миллионами, а совсем скоро будет владеть, прекрасной молодой женщиной. Это будет его триумфом!

* * *

Линда шла с Дирком к буфету, чувствуя на себе восхищенные взгляды гостей. Ее лицо сияло.

– Ты самая красивая, – шептал молодой человек ей на ухо. – Это, несомненно!

– Ты гордишься мной? – нежно спросила Линда, а Дирк обнял ее за талию чуть ниже, чем это предусмотрено приличиями.

– Еще как!

Линда посмотрела ему в глаза и с любовью прошептала:

– И что это дает тебе?

– Все!

– А мне?

– Все, что захочешь! Линда весело рассмеялась:

– Будь осторожен, делая такие заявления!

Марион, глядя на молодых людей, невольно сравнивала их с собой. Они с Гюнтером никогда не были такими – беззаботными, счастливыми, не ведающими никаких сомнений. Марион поправила салфетки и разложенные на них приборы.

– Я очень рада, что вы оба пришли сегодня к нам и, – она кивнула Дирку, который взял тарелку, – что ваши родители почтили нас своим присутствием!

Молодой человек поднял глаза и дружелюбно улыбнулся Марион.

– Вряд ли можно найти человека, который отказался бы участвовать в таком празднике!