— Что значит «так ли все было»?! — взвизгнула она. — Я никогда не лгу, Дерек Арчибальд. Я видела…

— Ну вот мы сходим и посмотрим, что вы там видели, — снова оборвал он ее. — Отец, не пора ли прочесть завершительную молитву?

К этому времени совет уже потихоньку потянулся к двери. Теперь они поспешно уселись на ближайшие стулья, как в игре «Слишком мало мест», соединили ладони и крепко закрыли глаза. Морис стал читать молитву.

Стояло позднее лето, сумерки наступали сравнительно рано. Пока они преодолели короткий путь от дома священника до церкви, стало совсем темно. У ворот зажегся, замерцал и начал едва слышно жужжать белый уличный фонарь.

Морис и Дерек двигались медленно и молча. Миссис Этеридж, которой не терпелось доказать свою правоту, возглавляла процессию, часто цокая низкими каблуками по камням дорожки. Проходя под жужжащим фонарем, Морис заметил, что она, в своей похожей на шлем фетровой шляпе и объемистом плаще-дождевике, отбрасывает зловещую тень в виде тупого конуса.

Он вздохнул. Возможно, ему следовало уйти на пенсию год или два назад. За это время приход сильно увеличился, он перестал справляться. Он подвел свою паству. Не исключено, что миссис Этеридж права в своем неодобрении, которое так ясно читалось в ее взгляде и манере держаться. Он надеялся, что она ошиблась насчет свечи. Все это какая-то глупость. Ему так тяжело было бы этим заниматься.

Но она не ошиблась. Должно быть, кто-то нашел в ризнице запас свечей и поставил одну из самых больших в керамический подсвечник в центре алтаря. Ножка подсвечника была неуклюже обернута куском черной ткани, а перед ним на алтаре в беспорядке лежали цветы с узкими разветвленными листьями и большими одиночными лепестками, розовато-лиловыми и белыми.

— Космеи! — пробормотал Морис. Вплоть до последнего года он был увлеченным садовником. — Космеи неплохо смотрятся, хоть и растут неаккуратно. И конечно, стоит их один раз посадить куда-нибудь, и потом ни за что не выведешь! Как самые злостные сорняки, они всходят каждый год повсюду: на дорожках между камнями, на овощных грядках…

Свеча почти догорела. От нее осталась только лужица воска, посреди которой упрямо держался язычок пламени. Он шагнул вперед и затушил его пальцами. В воздух поднялась узкая лента дыма. Сильно пахло горячим воском. Задержавшись у линейки выключателей возле северной двери, Арчибальд включил освещение в алтарной части церкви. В остальной части здания царил сумрак, но здесь медный напрестольный крест и подсвечники блестели в ярком электрическом свете.

Подсвечник, обвитый черной материей, продолжал едва заметно дымить. Это была не лента — просто полоска черной ткани с висящими по краям нитками, оторванная от чего-то. Никаких других признаков осквернения заметно не было. Морис с облегчением прикрыл глаза.

— Ваше преподобие! — хрипло прошептал Дерек Арчибальд. — Странное дело. Кто-то тут был! Что вы думаете? Дети? Или… э… какая-нибудь секта?

Миссис Этеридж скрипуче пискнула («Словно ржавая дверная петля», — невольно подумалось Морису) и опасливо всмотрелась в затаившиеся в углах тени.

— Черная месса? Боже мой! Подумать только, я ведь была здесь, совсем одна!

— Нет-нет! — Морис пустил в ход все свое когда-то такое привычное умение убеждать. — Это просто глупая шутка. И к тому же чрезвычайно опасная. Как вы правильно заметили, это может привести к пожару!

Оттого, что священник признал ее правоту, настроение у миссис Этеридж мгновенно улучшилось.

— А я вам что говорила! Отец Эплтон, вы должны поставить в известность полицию и епископа!

— Впредь нам придется запирать церковь пораньше, — пробормотал Дерек Арчибальд. — Во избежание подобных случаев! — Он стоял перед алтарем, скорее набычившись в тяжелом удивлении, чем благоговейно склонив голову, и запах тревоги исходил от него, словно от крупного животного, идущего на бойню.

Непредсказуемый и своенравный мозг Мориса сообщил своему владельцу, что ему уже слишком поздно становиться вегетарианцем. Но не исключено, что миссис Этеридж была права и в этом. Это вызывает недоумение — когда такие несимпатичные люди оказываются правы. Морис понял, что сильно отвлекся, и попытался сосредоточиться на настоящем моменте.

— Летними вечерами прохожие часто заходят в церковь. Некоторые — чтобы помолиться, другие просто из любопытства, — сказал он.

— Да мало ли зачем они могут тут ошиваться! — сказал Арчибальд. Пальцем, похожим на свиную сосиску из его собственной лавки, он указал на подсвечник, одетый в зловещую черную мантию. — Отец Эплтон, вся церковная утварь должна была находиться под замком. Люди сейчас не уважают церковь так, как в прежние времена. Если вам нужны доказательства, они перед вами. В следующий раз что-нибудь пропадет — я имею в виду, что-нибудь украдут!

Морису стало еще тягостнее. Он забыл убрать и запереть алтарное убранство, и это при том, что сам отпустил служителя, сказав ему, что позаботится об этом лично. К тому же его посетила редчайшая для него вспышка раздражения от того, что с ним смеет разговаривать в таком тоне человек, который — во имя всего святого! — не только поставляет его прихожанам мертвую плоть, но и, как всем известно, после воскресной обедни направляется прямиком в паб. Это ведь все еще его церковь. Он, а не казначей приходского совета отвечает за церковное имущество. Ощутив в себе толику былой власти, Морис протянул руку и поднял с престола керамический подсвечник.

— Дерек, не беспокойтесь, я отнесу всю утварь в ризницу и поставлю ее в шкаф под замок. И мы хорошенько осмотрим церковь перед тем, как запереть ее. Вы можете идти домой, миссис Этеридж. Спасибо вам за то, что сообщили нам об этом непорядке.

— Идти домой? Одной? — каркнула она. — После всего, что мы обнаружили? Дерек, вы должны отвезти меня. Вы приехали на машине, так ведь?

— Да, хорошо, Джанет! Посидите вон там. — Арчибальд показал на ближайшую скамью.

— Ни за что! — живо откликнулась она. — Я от вас ни на шаг не отойду.

Наталкиваясь друг на друга, как три слепые мыши, они обошли здание, открывая шкафы, отодвигая портьеры, заглядывая под лавки. Они не нашли ничего, кроме перьевой ручки, потерянной Морисом за месяц до этого, и вороха ирисочных оберток на хорах. Священник был рад получить ручку назад. Он писал ею много лет, а после ее пропажи ему приходилось пользоваться шариковой ручкой, которую он терпеть не мог. Перо ему подарила Нэнси. Возможно, они скоро снова увидятся — он и Нэнси. Он надеялся на это. Было бы замечательно, если бы Небо оказалось именно таким, каким его описывают. И может быть, когда он придет туда, Нэнси будет стоять там и ждать его, приветственно раскрыв объятия.

Они заперли церковь и разошлись по домам.

Позднее тем же вечером, когда Морис неловко поднялся с колен и забрался в постель, он снова подумал, что в действительности это все не так серьезно. Ничего не пропало, ничего не испорчено. У кого-то просто не в порядке с чувством юмора. Алтарь не был осквернен. Ему страшно не хотелось ехать днем в полицейский участок и писать заявление. Еще меньше ему хотелось посвящать в дело епископа. Этот энергичный человек наверняка потребует провести расследование. И еще нельзя забывать о местной прессе. Они могут заинтересоваться этой историей и сделать из мухи слона. А люди, которые верят газетам, напридумывают и вовсе бог весть что.