«Теперь понятно, почему она надела украшение в духе последнего Эдуарда, не совсем уместное в наше время, когда набирают силу движения за сохранение дикой природы», — подумала Мередит.

— Она была очень добра ко мне, и я хотела бы присутствовать на панихиде, если она будет открытой, — сказала Маргарет.

Женщина продолжала говорить, но казалось, она думает о другом. Едва заметная морщина лежала на ее гладком лбе, а речь то и дело прерывалась паузами. Затем морщина разгладилась.

— Я собиралась позвонить вам, Мередит, и пригласить вас с Аланом на ужин в следующую субботу, — сказала она. — Возможно, я немного опоздала с уведомлением — приношу свои извинения. Дело в том, что на обеде будет присутствовать мой сын. Если я хочу, чтобы Ларс принял участие в каком-либо мероприятии, мне приходится подстраиваться под его весьма загруженное расписание. И всегда до самого последнего момента кажется, что обстоятельства помешают ему покинуть Лондон. Иногда именно так и происходит. — Ее лицо омрачилось и мгновенно постарело. Но также мгновенно вернулась властная речь и манера держаться. — Однако он обещал приехать в эти выходные. Я хочу пригласить и отца Холланда. Вы ведь незнакомы с моим сыном?

Это было больше утверждением, чем вопросом. Если бы Мередит была знакома с Ларсом Холденом, Маргарет Холден была бы в курсе. А если бы они когда-либо встречались и сын не сообщил об этом матери, то она, как чувствовала Мередит, непременно пожелала бы узнать почему.

Мередит была рада, что может с чистой совестью ответить:

— Нет, мы незнакомы. Но я видела его как-то на празднике, только издали.

— В таком случае вы просто обязаны прийти. Ларс очень интересуется внешними связями Великобритании.

Мередит пришло в голову, что давать детям иностранные имена довольно рискованно. С одной стороны, такое имя определенно легче запомнить. С другой — Ларсу Холдену, наверное, не очень нравится объяснять всем вокруг, почему его так зовут.

— Я с удовольствием приду. Не могу сказать точно, будет ли Алан свободен, но, насколько я знаю, на субботу у него никаких планов нет. Но имейте в виду, что на следующей неделе нас не будет. Мы отправляемся в плавание по каналам.

В голос Мередит сама собой прокралась мрачная нотка.

Перед глазами у нее возникла непрошеная картинка — та самая, которая в последнее время часто не давала ей покоя. На ней они с Аланом, дрожа от холода, жались друг к другу в тесной лодочной рубке и размешивали в кружках суп из пакетиков, по деревянной крыше беспрестанно колотил дождь, а канал вокруг был противного серо-зеленого цвета.

У них над головами Оскар пробежал по участку голого пола. Его когти стучали по доскам, добавляя картинке правдоподобия. Мередит выбросила ее из головы.

— В самом деле? Думаю, это неплохой способ отдохнуть. — Миссис Холден пустила в ход стандартную формулу вежливости. Она достала из кармана записную книжку и что-то отметила в ней, предположительно фамилию Мередит. — Я позвоню Алану. — Она убрала записную книжку и улыбнулась. — Когда сын приезжает в свой избирательный округ, я исполняю обязанности хозяйки на приемах и его личного секретаря.

— А Ларс — это семейное имя? — Мередит одолело любопытство.

— Да. Так звали моего отца. Я ведь шведка. — Маргарет взглянула на часы: маленькие, изящные, золотые. Мередит снова пришла на ум аляповатая брошь. — Думаю, я не стану дожидаться Джеймса. Он может долго не вернуться, а у меня много дел. Давайте договоримся на семь-семь тридцать в субботу?

Она встала, взяла сумочку, перчатки и поводок и направилась к двери. Оттуда она вдруг обернулась и спросила:

— Вы правда не знаете, что случилось?

— Почему ушел отец Холланд? Нет, не знаю.

Мередит понимала, что это ложь во спасение. Но священник просил ее не говорить никому о найденном теле. Да и, как он верно заметил, и так скоро все узнают. Хотя высокомерная мать члена парламента вряд ли причисляла себя ко «всем».

— Ясно.

У Мередит возникло чувство, что Маргарет Холден ей не поверила. Несколько мгновений на ее губах трепетал следующий вопрос, но она только добавила:

— Спасибо за чай. До субботы.

Она вышла в холл. Было слышно, как Оскар шумно спускался по лестнице.

— Стой спокойно! — велела ему хозяйка.

Мередит мельком увидела, как она пристегнула ему поводок.

Щелкнула входная дверь. Возник и стал удаляться шум автомобильного двигателя.

Оставшись одна, Мередит сделала глоток остывающего чая и подумала: «Интересно, как там дела у Джеймса на кладбище?» Затем ее мысли обратились к предстоящей субботе. «Я исполняю обязанности хозяйки на приемах». У этой мамочки твердый характер. Политическая карьера ее сына — это его идея или ее?

Ей пришел на ум отрывок из Гилберта и Салливана: «Для партии своей всегда голосовал. Что можно думать самому — не ведал и не знал».

Она вымыла чашки, вылила остатки воды из миски Оскара и вытерла лужу на полу. Не похоже было, что священник скоро возвратится. Она может заехать за книгой в другой раз.

Мередит вышла из дома и отцепила велосипед. Довела его до ворот и остановилась с одной ногой на педали, другой — на земле. Мимо проехал полицейский фургон, направляясь в сторону кладбища. Будто притянутая магнитом, она медленно поехала за ним.

Дождь почти прекратился. На тесном пятачке впритык друг к другу стояли полицейские машины. Неловко балансируя на узком сиденье велосипеда, Мередит прислонилась к кладбищенской стене из серых, грубо обработанных камней, заметно клонившейся наружу. За столетия, прошедшие с ее постройки, мостовая, идущая вдоль нее, сильно опустилась.

За этой стеной, прямо рядом с Мередит, лежали мертвецы. Возможно, однажды под давлением древней земли кладбища эта старая стена наконец не выдержит, и на мостовую хлынет лавина сгнивших человеческих останков.

«Не воображай ерунды!» — пристыдила себя Мередит. Это все годится только для фильмов ужасов. Даже если стена и рухнет, с той стороны будет просто земля. Могилы здесь — одни из самых старых, их содержимое давно распалось. Тлен к тлену, прах к праху. А в данном случае — грязь к грязи. Она заметила, что к камням стены цепляется растение с мясистыми бледно-зелеными листьями, растущими прямо от ползучих стеблей. Оно было похоже на зеленую многоножку, передвигающуюся по тропинкам из крошащейся извести. Кое-где на нем виднелись маленькие звездообразные желтые цветы.

Мередит знала, что это. Очиток. Алан говорил ей как-то, что очиток ядовит, как и многие другие часто встречающиеся растения. Тот факт, что он рос здесь, казался зловещим, как будто корнями он уходил в то, что было с другой стороны стены. Внешний видимый признак внутренней невидимой гнилости.

С перевешивающегося через стену дерева полилась вода — прямо ей на макушку. Мередит проехала чуть дальше. Полицейские все были заняты, никто ее до сих пор не заметил. Среди деревьев она мельком увидела отца Холланда. Он разговаривал с работником в шерстяной шапочке — скорее всего, одним из могильщиков, которые обнаружили труп. Полицейские в непромокаемых жилетах вытаскивали из фургона шесты и куски брезента. Они собирались поставить вокруг могилы заграждение и натянуть над ней тент.