Егор посмотрел на писателя насмешливым взглядом и заявил:

– Ты еще не самый худший вариант. Ну что, отдохнул?

– Вполне! – с готовностью отозвался Семенов.

– Я поеду первым. Помни: этот склон – no stop zone. Падать и останавливаться нельзя, иначе ледник поглотит тебя.

– Да, я помню, – нетерпеливо кивнул Семенов, глядя вниз на распростирающееся перед ним бескрайнее белое поле, по которому ему предстояло пронестись на доске со скоростью сто пятьдесят километров в час.

– Постоянно держи меня в зоне видимости, потому что я… что?

– Выбираешь безопасный и безостановочный маршрут по леднику.

– Верно, – кивнул инструктор. – И никакой самодеятельности, договорились?

– Договорились. – Градус нетерпения дошел у парня до предела. – Поедем уже, а? – дрогнувшим голосом попросил он.

Егор Волков пристально посмотрел ему в глаза.

– Не нравится мне твой тон, приятель. Прошу тебя: будь умницей и не дури.

– Не буду, – пообещал писатель.

– Ну, с Богом.

Егор надел очки, сжал в руках палки и ринулся вниз. Его фигура стремительно удалялась, скользя по белоснежному полотну, слепящему глаза.

Семенов выждал, сколько нужно, затем тоже надел очки и с радостно бьющимся сердцем рванул с перевала вниз, чтобы целых два с половиной километра мчаться по склону перевала стрелой.

Егор пересекал ледник огромными дугами, стремительно летя вниз по мягкому, никем не укатанному склону. Ветер бил ему в лицо, ощущение бешеной скорости пьянило. Егор не раз думал, что только в такие моменты – на грани наслаждения и опасности – можно почувствовать ценность и полноту жизни. Он отлично понимал любовь к снегу швейцарских горных охотников – первых, кто освоил целинное катание.

Впереди показался бергшрунд[2]. Егор был бы рад взять его с лету, но мысль о ведомом, который съезжал с перевала по проложенной им трассе, заставила Егора сделать вираж и объехать раскол по широкой дуге.

Семенов, мчавшийся за ним, видел, как инструктор аккуратно объехал бергшрунд, и должен был повторить маневр, и уже готов был это сделать, как вдруг в груди у него поднялось чувство, которого Павел и ждал и боялся. «Слабо?!» – словно бы спросил его внутренний голос.

Впереди уже виднелась кромка раскола, сворачивать было поздно. Семенов сосредоточился, достигнув предельной концентрации, а затем на полной скорости взвился с края бергшрунда, перелетел через раскол и приземлился на рыхлый снег.

«Удалось!»

Он понесся по склону дальше, взмывая вверх на кочках-трамплинах и взметая каскады снежных брызг. Только пару секунд спустя он понял, что, пройдя опасный участок напрямик, опередил инструктора и что тот несется у него за спиной.

На мгновение перед его мысленным взором пронеслось лицо Егора Волкова, искаженное яростью, и его рот, изрыгающий проклятья, но менять что-либо было поздно. А потому Семенов решил не забивать себе этим голову и наслаждаться спуском. И вот тут-то самонадеянность сыграла с Павлом дурную шутку. Прежде он катался только по накатанным трассам и никогда еще не съезжал с горы по целинному, «необъезженному», леднику. Семенов даже не понял, что случилось – только что он летел вниз, и вдруг что-то сильно тряхнуло его, а затем мир вокруг завертелся волчком, а лицо обжег ледяной снег. Еще доля секунды – и что-то сильно ударило его в плечо, едва не выбив из него дух, и вот он уже не едет, а кубарем летит по склону, и перед глазами у него мелькают лыжи и палки…

– Эй! Ты живой?

Семенов открыл глаза и посмотрел на лицо инструктора, склонившееся над ним.

– Жи… живой.

– Руки, ноги целы?

– Не знаю.

– Подвигай ими.

Семенов пошевелил ногами. Потом – руками. Тело болело, но руки и ноги были в порядке.

– Встать сможешь? – спросил Егор.

– Да… наверное.

Семенов, морщась и кряхтя, сел на снегу. Посидел так несколько секунд, приходя в себя, а затем поднялся на ноги. Тело подчинялось ему, кости были целы. Семенов облегченно вздохнул и снова повернулся к Егору. Только сейчас он заметил, что инструктор сжимает левой ладонью правое плечо. На мгновение он встретился с Егором взглядом и тут же отвел глаза.

– Ну? – хрипло проговорил Егор. – Может, объяснишь мне?

– Вы насчет бергшрунда? – смущенно пробормотал Семенов.

– Насчет него. Я, как твой наставник, дал тебе четкие указания. Так?

– Так.

– Какого дьявола ты их нарушил?

– Я… слишком поздно его заметил, – соврал Семенов. – Огибать было поздно, вот я и решил напрямик.

– Ты хоть понимаешь, как ты рисковал? У тебя слишком мало опыта для таких фокусов. Если бы ты упал, ты мог бы уже никогда не подняться.

– Но я ведь не упал.

Егор несколько секунд в упор разглядывал ведомого, потом спокойным голосом, от которого по спине Семенова побежали мурашки, произнес:

– Ты подрезал меня на трассе. Слава богу, мы оба целы, но, кажется, я сильно потянул сухожилие.

Семенов готов был провалиться под землю под укоризненным взглядом желтоватых, странно мерцающих глаз инструктора.

– Ладно, – примирительно пробормотал он. – Я сглупил. Но больше этого не повторится. Даю слово.

– Слово… Недорого оно стоит, твое слово… Ладно. – Егор примирительно хлопнул Семенова по плечу. – Собирай вещи, нам пора ехать.

В наушнике у Егора пискнуло, а затем приглушенный и искаженный шорохами голос проговорил:

– Волчок! Волчок, это профессор Терехов!

Егор прижал пальцем кнопку наушника и отозвался:

– Слушаю вас, профессор.

– Меня перенаправили с мобильника. Где ты сейчас?

– Я?.. В турпоходе.

– Опять? И не сидится же тебе в Москве.

– Я зверь, а зверю трудно жить в городе. Четыре стены для него – клетка.

– Ну да, ну да. – Голос профессора слегка изменился, словно в душе его поднялось чувство вины. – В общем, Егор, я звоню тебе, чтобы сообщить: Машина готова к запуску!

Егор усмехнулся:

– Не прошло и года. Долго же вы раскачивались, проф.

– Путешествовать в будущее – это совсем не то, что путешествовать в прошлое, мой друг. После перенастройки исходных данных Машина стала давать сбои. Пришлось внести в схему несколько принципиальных изменений. Но теперь все в порядке.