Мистер Уэйкфилд положил еду себе на тарелку и взял вилку.

– А когда же конкурс?

– Первая репетиция завтра, – ответила Джессика, проглотив очередной кусок. – И ты представляешь, столько девчонок записалось… Мы просто утонем в работе! – Она покачала головой. – И так много толстушек – кошмар какой-то. Со смеху помрешь, когда они начнут выделывать трюки.

Стивен опять засмеялся:

– Бедняжка! Какая пытка для тебя!

Он поднес руки к горлу и издал звук, похожий на предсмертный хрип.

Джессика вперила в него укоризненный взгляд.

– Ну разве не правда, что он самый большой насмешник в мире! А я говорю серьезно. Ну куда лезут такие, как Лоис Уоллер – она такая толстуха, как будто их две! – Джессика прыснула. – Или Лесли Форсит – тощая, ну, просто костлявая, и из носа у нее течет всегда, или эта неприятная девчонка-сорванец Эми Саттон…

– Джессика! – прикрикнула на нее миссис Уэйкфилд, покачав головой и показав взглядом на Элизабет.

Элизабет никак не отреагировала. Она смотрела в свою тарелку и вспоминала о споре с Эми, когда та сообщила ей, что хочет попасть в команду болельщиц и будет участвовать в конкурсе. Эми была самой близкой подругой Элизабет, и та пыталась убедить ее, что так как испытания будут проводить Единороги, то они и возьмут в новую команду только тех, с кем сами дружат. Но Эми и слушать не желала.

– Уж не думает ли Эми, что, пройдя конкурс, она потом проскочит и в клан Единорогов? – рассуждала Джессика. – Ну надо же быть такой дурой!

– Не каждому хочется стать Единорогом, пойми же ты! – не выдержала наконец Элизабет.

Хватит! Она по горло сыта этой болтовней о команде болельщиц и Единорогах. На ее взгляд, и те, и другие смешны, не более того.

– Ну и в команде болельщиц таким, как она, делать нечего! Ты посмотри на нее – она же гораздо больше похожа на мальчишку, чем на девочку! А болельщицы должны быть красивы и изящны. Не как Эми! Она была самой нескладной из всего нашего балетного класса. Грубая, резкая, ни встать, ни сесть не умеет… Представить нельзя, как она будет жонглировать жезлом.

– Но она стала намного лучше, Джес, и ты это знаешь, – защищала Элизабет свою подругу. – Ведь ее даже отобрали в танцевальную группу для выступления…

– Ах, оставь, – резко возразила Джессика, – мадам Андре просто пожалела ее. Короче, ей нечего делать в команде, пока я там.

Миссис Уэйкфилд уронила салфетку.

– Джессика, ты меня удивляешь. В конкурсе ведь могут принять участие все желающие. Ты не вправе судить, пока не увидишь, что и как Эми может делать. А если она все сделает хорошо?

– Да ну, мам, – Джессика скорчила пренебрежительную гримасу, но щеки ее запылали.

Элизабет тоже покраснела. Ей хотелось рассказать Джессике, как много Эми тренируется и как преуспела в упражнении с жезлом. Но она обещала хранить это в тайне, чтобы Эми смогла удивить всех.

Элизабет слишком любила свою сестру, что даже подумать не могла, что та может быть жестокой или несправедливой.

Но, кажется, с тех пор, как Джессика вступила в «Клуб Единорогов», стали все чаще проявляться неприятные черты ее характера.

Со вздохом Элизабет встала из-за стола и начала убирать посуду. Может быть, стоит еще раз попробовать отговорить Эми от этого глупого конкурса, размышляла она и решила позвонить ей вечером.

Джессика допивала молоко и искоса следила за сестрой. Она знала, что Элизабет расстроена. Но не могла взять в толк, почему она отказывается понять, как важно для болельщиц иметь красивую внешность. Даже если Эми Саттон нельзя назвать «нескладехой», она все равно не смотрится среди такой команды. Ее невыразительное лицо и прямые волосы вовсе не подходят для роли лидера.

Раздумывая, как бы улучшить настроение сестре, Джессика решила помочь ей вымыть посуду.

– Ты что собираешься делать с этой тарелкой? – спросила она, входя в большую, всю в испанских изразцах, кухню. – Сейчас же поставь ее, иначе я вызову полицию… посудомоечную! Сегодня моя очередь мыть посуду.

Элизабет удивленно посмотрела на нее.

– Лиззи, ну что ты так смотришь? – Джессика отобрала тарелку и капризно надула губы. – Можно подумать, что я никогда ничего не делаю! Это несправедливо!

– Извини, Джессика, я вовсе так не думаю, – Элизабет сразу повеселела.

Джессика старательно мыла тарелку, перекрикивая шум воды:

– Я знаю, что иногда прошу тебя сделать за меня что-то, но это ведь только потому, что я очень занята, ну и, конечно, я уверена, что всегда могу на тебя положиться.

Господи, как могла она, Элизабет, даже подумать что-нибудь про Джессику, кроме того, что ее сестричка – милая, ненаглядная, самая любимая на свете! Конечно, временами она бывает несносна и не выполняет своих обещаний, однако Элизабет вовсе не возражает против того, чтобы всегда выручать Джессику.

И как только она могла подумать, что ее сестра плохо поступит с кем-то из ее друзей? Может, глупо бояться за Эми, хотя, впрочем, и Эми поступает глупо, настаивая на участии в этом конкурсе.

Чувство вины за свою несправедливость охватило девочку, и она с любовью посмотрела на сестру, выходящую из кухни.

Зазвонил телефон, и Элизабет взяла трубку:

– Алло! Дом Уэйкфилдов.

– Джес, это я, – невозможно было не узнать надменный голос Лилы Фаулер.

Элизабет хотела поправить Лилу, но та не дала ей и слова вымолвить.

– Я весь день тренируюсь, я так волнуюсь за завтра. Никак не могу успокоиться, столько противных девчонок оказалось в списке. Неужели и впрямь мы должны их всех просмотреть?

– Лила…

– Где у них совесть вообще-то! Записаться на такой конкурс! Как будто не понимают, что мы не возьмем их в свою команду. Ведь болельщиц мы готовим для Единорогов.

– Но, Лила…

– Я все знаю. Ты хочешь сказать, что мисс Ландберг не даст нам сделать это без открытого конкурса. Но мы обе, ты и я, должны придумать, как избавиться от этих дур.

Элизабет вся похолодела от такого откровенного заявления, но не подала виду и сдержанно произнесла:

– Извини, Лила. Ты говоришь с Элизабет. Подожди минутку.

Трубка повисла на шнуре, а Элизабет решительно направилась к двери.

– Это тебя, Джессика, – сказала она мягко, заглядывая в столовую.

– Ой, сейчас! – Джессика поставила тарелки на стол и бросилась к телефону. – Алло? А, привет, Лила. О да, я знаю. Я тоже.

Растеряв все мысли, Элизабет отправилась в свое укромное местечко под низкой ветвью старой сосны, что росла на заднем дворике дома Уэйкфилдов. Она часто приходила сюда, когда ей надо было хорошенько о чем-то подумать. И как это она могла вообразить, что Единороги будут благородны хоть в каких-то поступках. Конечно, нет. Надо убедить Эми отказаться от завтрашнего конкурса, иначе она влипнет в дурную историю.