…Феде повезло больше, чем сотням тысяч сирот в России: его бабушка и дедушка оформили опеку над внуком, помогли пережить потерю, вырастили, дали великолепное образование. Они крепились, не поддавались старческой немощи и хворям до последнего, потому что знали: когда их не станет — Феденька останется один. Он и остался один — через четырнадцать лет. Но к тому времени уже не Федя — Федор Андреевич, глава собственной IT-компании — прочно стоял на своих ногах и мог бы обеспечить своим старикам совершенно безбедную жизнь, даже если бы они не получали пенсий.

20 августа 2015 года. Москва. Медицинский центр репродуктологии и генетики

К окошку регистратуры, отгороженному от посетителей стеклянной перегородкой, решительным шагом подошла молодая миловидная женщина.

— Здравствуйте, я на час тридцать к…

— Фамилия? — прервала женщину администратор, не отрывая взгляда от монитора ноутбука.

— Лазарева…

— Так, у вас все оплачено.

— Да.

— Двадцать второй кабинет. По коридору направо и по лестнице на второй этаж, — сообщила администратор и все же подняла глаза, чтобы одарить Фаину любопытным и несколько презрительным взглядом.

— А… хорошо, спасибо. — За последние три года Фая привыкла к таким взглядам и научилась не обращать на них внимания. У нее была цель: ребенок, и она уверенно шла к этой цели. То, как относятся к ее проблемам посторонние люди, Фаину не интересовало.

Она поднялась на второй этаж, постучала в белую пластиковую дверь и, не дождавшись ответа, заглянула внутрь.

Молоденькая, как и администратор в регистратуре, медсестра в бледно-салатовом хирургическом костюме неохотно оторвалась от телефона:

— Лазарева?

— Да.

— Раздевайтесь до пояса, укладывайтесь на кресло, — девушка небрежно махнула рукой сторону раздвижной ширмы. — Пеленка есть?

— Есть.

— Подстелите. Я приглашу доктора.

Фаина расстегнула молнию модных узких брючек, сняла их, аккуратно повесила на спинку стула. Трусики стыдливо скомкала и засунула в дамскую сумку. Сумка была синей и очень вместительной — других моделей Фая не признавала.

Покопавшись, вынула стерильную одноразовую пеленку в герметичном пакетике, вскрыла, прошла за ширму. Застелила кресло, улеглась, пристроив согнутые в коленях ноги на специальные распорки. И только тогда осознала, что ее всю аж потряхивает от волнения. Не зная, куда девать руки, сложила их на животе. Потом закинула за голову. Снова вернула на живот.

Наконец, дверь открылась, послышались шаги и голос медсестрички:

— Вот, Лазарева пришла, правда, чуть раньше, чем назначено…

— Ну и ничего страшного, — второй голос явно принадлежал женщине постарше и звучал профессионально-мягко. — Примем пораньше. У нас же все готово?

— Да, нести?

— Неси, Лика, и не забудь стерильную укладку.

Фая заерзала на кресле, пытаясь улечься поудобнее, и уставилась на показавшуюся из-за ширмы незнакомую женщину-врача.

— Ну, здравствуйте, здравствуйте, — заговорила та. — Как самочувствие?

— Спасибо, хорошо, — Фая присмотрелась к бейджику доктора и договорила: — Наталья Алексеевна.

— А вас как зовут? — поинтересовалась гинеколог.

— Фаина, — Лазарева удивилась: ее имя точно было указано на карточке — неужели доктор не посмотрела?

— Фаина. Какое красивое редкое имя. Ну что, Фаина, готовились так, как было рекомендовано?

— Разумеется! — заверила Фая. — Это ведь в моих интересах.

— Конечно, в ваших, — как-то понимающе усмехнулась Наталья Алексеевна.

Тут пришла медсестра с большим лотком, заполненным множеством инструментов, название, да и внешний вид которых Фаине были не знакомы и ни о чем не говорили. Девушке сделалось страшновато.

— Да не волнуйтесь вы так, — ободряюще подмигнула гинеколог. — Процедура, конечно, не совсем обычная, используется не так уж часто, но волноваться совершенно не о чем. Сейчас я осмотрю вас в зеркалах, потом проведу через канал шейки матки пластиковый катетер. Он тоненький, так что никакого дискомфорта вы не почувствуете. Успокоились?

Фая кивнула. Она и правда как-то успокоилась. Вспомнила, сколько статей прочитала в интернете и даже нашла видео на ютубе, на котором показывали, как производится контрастирование матки и маточных труб. Знала, что ни колоть, ни резать, ни шить, как во время операции, ее не будут. Так что опасаться действительно нечего. Она и не такое готова стерпеть, лишь бы убедиться, что способна забеременеть!

Наталья Алексеевна действовала уверенно. Ее движения были скупыми и отточенными, как бывает у людей, которые месяц за месяцем и год за годом выполняют привычную работу.

— Не напрягайтесь, Лазарева. Понимаю, что зеркала — это не руки любовника, удовольствия не доставят. Но вы сами выбрали такой способ.

«Причем тут любовник? — задумалась Фаина. — Или это у гинекологов юмор такой особенный?»

Тем временем Наталья Алексеевна ввела в лоно клиентки полупрозрачную трубочку, присоединила к ней шприц с белесоватой жидкостью и надавила на поршень.

Там, глубоко внутри, Фаине вдруг стало холодно, и она зябко поежилась.

— Ничего-ничего, милая. Материал недавно из холодильника, вот и неприятно. Потерпи. — Наталья Алексеевна перешла на «ты», но Фаину это нисколько не обидело. — Ну, вот и все. А ты боялась. Минут двадцать полежишь — и свободна. Контроль через две недели.

— Как через две? — изумилась Фаина. — А снимки?

— Какие снимки? Тебе сейчас снимки противопоказаны! Да и не увидишь пока на них ничего.

— Но… я читала, что после введения контраста делают серию снимков, — продолжала настаивать Фая.

— Контраста? — теперь изумилась Наталья Алексеевна. — Погоди, ты на какую процедуру пришла?

— На ГСГ*, — блеснула познаниями Фаина.

Гинеколог побледнела и, грозно сверкая глазами, развернулась к медсестре:

— Ты кого на кресло взяла?

— Так Лазареву же! — испуганно захлопала глазами «помощница врача».

— Дай мне карточку, — протянула руку Наталья Алексеевна, и медсестра быстро вложила в нетерпеливо подрагивающие пальцы пачку бумаг. — Так. Лазарева.

Врач вопросительно взглянула на клиентку, все еще распятую на гинекологическом кресле.

— Да, Лазарева, — согласилась Фая.

— Инга Сергеевна? — подозрительно глядя на девушку, продолжала допрос гинеколог.

— Нет. Фаина Иннокентьевна.

Фая уже поняла, что произошла какая-то ошибка. Судя по медленно багровеющему лицу Натальи Алексеевны, ошибка могла оказаться фатальной, но пока не ясно, для кого: для медиков, для неизвестной Инги Сергеевны, или для нее, Фаины.