– Объясни… – спокойно сказал, как разрешил, Шамиль, педагог по образованию.

– Жрать – это жертвовать, приносить жертву. Наверное, раньше, в старину, жертва съедалась, отсюда и современное значение слова «жрать». Но совсем не то, что мы сейчас имеем в виду. Так мы говорим от безграмотности. Это я по радио слышал.

– Да, – опять согласился Шамиль. – Грамотность сейчас не в моде, и ее людям сильно не хватает. И это во всем чувствуется.

Пыл Завгата остыл.

– Такие дерьмовые, оказывается, БТРы в армии? – с каким-то удивлением спросил Джабраил. – А я-то по глупости думал…

– И бэтээры, и бээмэшки, все одинаково горят. Их даже динамическая защита не всегда спасает. Вот танк – другое дело. Тот, если в динамической защите, трудно бывает пробить даже «кумулятивкой». Но тоже жгут. Сверху в башню стреляют.

– Слаба российская армия в коленках, – сделал вывод Джабраил. – Хоть сверху стреляй, хоть снизу. Все одно – слаба. И потому даже чечены ее били.

Шамиль проявил свой педагогический такт и объяснил спокойно, без эмоций:

– Это не только российская беда. Бронемашины армий всего мира – как спичечные коробки. Есть отдельные, которые подстрелить сложно. Но там в другом недостатки. Одни плавать не умеют, у других скорость, как у инвалида-колясочника, третьи, кроме экипажа, только три человека десанта берут. Чем-то приходится жертвовать.

Колонна быстро скрылась, поскольку видимость была перекрыта вышкой с часовым и высоким забором самой базы.

– Охраняют, как атомную бомбу, – сказал Джабраил, словно выразил общие мысли.

– Кому нужна твоя атомная бомба, – проворчал Завгат. – Скучнейшее оружие. Долбанут, и никто ничего не увидит. Разве что в кинохронике через двадцать лет. И то только те, кто далеко находился. И будут смотреть и зевать от скуки. По мне, так лучше ножа вообще ничего нет. И глаза людей видишь, трусость их чувствуешь. Нож в руках, и полная голова впечатлений. Автомат и пистолет скучнее. Особенно автомат. Пистолетом хоть можно у кого-то перед носом помахать. Тоже приятно. А уж про всякие бомбы я молчу. Тем более про атомные. Это люди от пресыщения придумали. Сытый человек – он всегда ленив и противен. С ним скучно, пока ему нож не покажешь.

В подтверждение своих слов Завгат вытащил из ножен узкий и длинный, остро отточенный нож и поковырял острием под ногтем, выскребая грязь.

– Хватит болтать, – тихо распорядился Шамиль. – Спрячь нож, часовой отблеск заметит. Смотрите лучше, думайте, как пройти. Не прозевайте момент разгрузки. Запоминайте, в какие склады.

– Мы ж не глазами болтаем, – оправдался Завгат. – Болтает язык, а глаза смотрят. Возможности подойти я лично вообще не вижу. Пока не вижу. Если Али Бейбарсович прикажет, пойдем напролом. Не в первый раз.

– С нашими силами идти напролом на базу – смешно, – сказал Шамиль. – У нас двенадцать человек, а базу охраняют два взвода солдат. Значит, шестьдесят человек, как минимум. По пять на каждого из нас. Очень это приятно для самоубийц. Для остальных, думаю, не слишком. По крайней мере, для меня точно… Мне еще трех сыновей нужно на ноги поставить и научить хорошо бить федералов, чтобы дело наше продолжалось.

– Все равно без этого не обойтись, – стоял на своем Завгат. – Если не совсем напролом, то хотя бы сбоку. Или с черного хода, чтобы под пулеметы с вышек не попасть. А до начала разгрузки время еще есть…

* * *

Вообще-то, в последнем своем утверждении Завгат был прав, точно так же, наверное, как и в первом. Но относительно первого решать не Шамилю и не Завгату с Джабраилом. Али Бейбарсович сам все решить сумеет. От них только предложения ждут. Предложат – хорошо. Не предложат – Али Бейбарсович сам что-нибудь предложит. Он умеет красивые операции придумывать. На то он и командир.

А что касается разгрузки грузовиков, то, вероятно, она должна начаться не раньше чем минут через десять. И это время следует переждать, кутаясь в воротник своей куртки и пряча руки в рукава, чтобы их ветром не высушило. Так решил Шамиль и не стал больше упрекать товарища в болтливости. Но тот и сам перестал разговаривать. И эти десять минут все трое лежали молча. Ждали с нетерпением начала разгрузки, чтобы запомнить склады, куда доставят груз с грузовиков. Момент этот важный, потому что склады вскоре предстояло вскрывать, хотя и не известно было, каким образом это можно сделать при такой мощной охране. Но разгрузка все не начиналась. На ветру, когда все тело дрожит, ожидание становится особенно тяжелым и утомительным. И длится, как кажется, в два раза дольше допустимого.

– Ну, где они застряли? – не выдержал первым и проворчал Джабраил. Молодежь обычно обладает терпением несравненно меньшим, чем люди опытные. Это во всем проявляется. Молодежь торопится жить и свое ухватить от жизни, а те, кто постарше, уже мудрые – думают, прежде чем куда-то поторопиться. И в этом их сила.

Шамиль посмотрел на часы:

– Да… Застряли основательно… А время-то, между прочим, подошло обеденное. Потому-то, может быть, и застряли. То-то я смотрю, часового на левой вышке сменили не вовремя. Ему еще минут сорок стоять полагается. Причем только на левой сменить успели, а на правой все вертится, все оборачивается в сторону базы. Смотрит, ждет, когда его подменят на время обеда. Голодный, похоже. Когда я служил, помню, часовые обедали после окончания дежурства. Сейчас порядки не те стали. Вернее, порядков вообще не стало.

– И раньше в разных частях было по-разному, – возразил Завгат, который был на пару лет старше Шамиля и тоже успел послужить в армии. Правда, в строительном батальоне. С оружием во время службы дела не имел и сейчас старательно наверстывал упущенное.

– Может. На границе так было, – тихо ответил Шамиль. – Я к чему разговор веду. Грузчики со склада и солдаты конвоя тоже, похоже, в столовую пошли. И они голодные. Им, наверное, аттестат на разовое питание выписывали. Здесь так уже делали. Слышал я. Прикомандированных ставят на довольствие, даже если прибыли на один день. Только ставят заранее. Начальник базы порядок любит.

– И что? – не понял Джабраил, потирая длинный нос.

– Ничего. Ждать придется лишних полчаса, вот что, – сердито сказал Завгат.

– Сейчас точно чихать начну… – всерьез пообещал Джабраил. – От расстройства и от обманутых надежд. У меня чих с детства психованный.

– Ага… Вот и полковник Исмаилов едет, – кивнул Шамиль в сторону дороги.

По дороге проезжал зеленый военный уазик со значком МВД на дверце. Впрочем, сам значок с такого расстояния мог рассмотреть только Шамиль, который поднял бинокль…

* * *

Начальника районной пожарной охраны полковника Исмаилова, несмотря на его высокое офицерское звание, заставили подождать на КПП, пока не найдут начальника базы, к которому он, собственно, и приехал. Нашли майора, впрочем, довольно быстро – солдат давно уже научили не ходить, а бегать, и тот по телефону дал команду пропустить машину полковника на территорию.