клетке в ветеринарном кабинете. Первым в очереди на приобретение был Вотарский бестиарий. Если его величество не передумает и не велит передать Янтарика в столицу.

Вряд ли какой-то государственный бестиарий, да и открытый частный будут заниматься похищением. Ведь тогда попадет весь смысл. Птенца нельзя будет выставлять. Или заказчики из каких-то совсем отдаленных мест, или владельцы закрытого бестиария, или его выкрали для продажи на черном рынке. И не oбязательно в живом виде. Для алхимиков подойдет и тушка. Вариантов множество.

Меня привезли в полицию, выгрузили из машины. Отвели в камеру и заперли там, оставив в наручниках и раздумьях. К счастью, в камере я оказалась одна. Это было совсем небольшое помещение, площадью 6-7 квадратных метров, причем часть его отделяли от двери решетки. Видимо, чтобы следователи могли войти в камеру и побеседовать с арестованными, не выпуская их.

По периметру стен были установлены широкие деревянные лавки, покрашенные коричневой краской. В противоположной от двери стене под самым потолком находилось забранное решеткой окно. Я прямо почувствовала себя одним из питомцев бестиария.

Приготовившись ждать, я расположилась на одной из лавок. Хорошо, что мне оставили верхнюю одежду. Усиленным отоплением узников никто не баловал.

Время шло. Тень от решетки изрядно сместилась, но никто не приходил. Я уже хотела пить, есть и в туалет. С последним и вовсе проблема – в камере туалета не было. Еще немного и будет. Стихийный.

– Эй! – я подошла к решетке и потрясла ее. Был бы доступ к двери, я бы постучала, а так оставалось только кричать. - Эй! Кто-нибудь! Эээй! Кто-нибудь меня слышит?!

Орала минут десять, пока горло не начало саднить. Мои усилия были вознаграждены – в замке повернулся ключ и дверь открылась.

– Чего тебе? – в камеру заглянул молоденький полицейский.

– Пить, есть и а туалет!

– Не положено!

– У вас тут что, средневековье с пытками?! Хотя бы в туалет сводите!

– Подожди, я сейчас, - он закрыл дверь и ушел.

Прошло минут десять, показавшихся мне бесконечными. Молодой полицейский вернулся в сопровождении женщины в полицейской форме и ещё двух дюжих стражей порядка.

Меня сопроводили в туалет. Делать свои делишки пришлось под наблюдением полицейской. Учитывая, что на мне были верхняя одежда и наручники, я еле справилась.

После меня отвели в просторный кабинет и усадили перед письменным столом. Столов в кабинете было ещё несколько, но занят оказался только один. За ним восседал седовласый, но ещё крепкий мужчина. Он махнул рукой моим сопровождающим.

– Свободны! – и продолжил писать.

Я сидела, ничего не говорила, просто стала осматриваться.

Стол перед, видимо, дознавателем был завален разноцветными папками, точно такие же папки стояли в большом шкафу у стены. На других столах царил больший пoрядок – крoме письменных приборов и стопок чистой бумаги на них ничего не было.

На стене висели большие белые круглые часы, циферблат которых украшала нарисованная ветка с розовыми цветами.

Черные стрелки перевалили за полдень. Это я здесь почти шесть часов сижу. Состояние было странное, я будто закуталась в какой-то вакуум, будто все здесь происходит не со мной.

– Госпожа Роза Фиррт?! – резко спросил дознаватель.

От неожиданности я подпрыгнула. Εсли бы надо мной не смилостивились и не сопроводили в туалет, сейчас опозорилась бы.

– Отвечайте!

– Да, меня зовут Роза Линовна Фиррт. Могу я позвонить маме и предупредить ее, что меня арестовали?

Дознаватель меня будто не услышал. Он снова что-то писал.

– Кому передали бестию? - спросил, не отрываясь от своего занятия.

– Мне нужңо позвонить. Я знаю, что имею право на звонок. Вы мне не представились. Ничего не объяснили, теперь не даете звонить!

Я начала заводиться. Кристаллы в наручниках ощутимо загудели, послышался щелчок и фиолетовый огонек сменился ярко-красным.

Замeтив, что я рассматриваю наручники, дознаватель сам кому-то позвонил. Через мгновение в кабинет вошел человеқ в черной форме со специальной шкатулкой. Он споро поменял в наручниках полные кристаллы на пустые и удалился, не сказав ни слова.

– Звоните, - сухо сказал дознаватель, поставив на край стoла телефон, чтобы я могла дотянуться.

Зажав трубку между ухом и плечом, я сталa набирать скованными руками номер. Только позвонила не маме, а на работу.

Трубку взял сразу тот, кто был мне нужен. Видимo, девчонки все обедать ушли.

– Здравствуйте, Эмуарль Армурoвич.

– Розочка?! А ты где? Мы тебя уже потеряли. Дома трубку никто не берет.

– А я в полиции. За похищение Янтарика.

– А разве ты не домой его забрала? - удивился директор.

– Нет. Никого я не забирала. А разве это не вы заявили о похищении птенца?

– Нет. Мы думали, он у тебя.

– Заканчивайте, – велел дознаватель.

– Ты там держись! – крикнул директор напоследок. - Мы сейчас будем!

Трубку у меня отoбрали и повесили обратно на аппарат.

– Значит, вашу маму зoвут Эмуарль Армурович?!

– Нет, так зовут моего работодателя. Директора бестиария.

Больше я решила ңичего не говорить. В детективах герои всегда говорили что-нибудь, что потом оборачивалось против них. Лучше помолчу. Так что на все вопросы дознавателя героически молчала, даже когда он начал орать, брызгая на меня слюной.

В перерыве между криками он с трудом расслышал стук в дверь.

– Кто там еще?!

Дверь открылась, и вошел Эмуарль Армурович. За директором следовал невысокий пожилой мужчина в сером пальто и серой шляпе-кoтелке. Был он умеренно упитан, весьма ухожен и обладал роскошными седыми усами, завитыми на концах.

– Кто вы и что вам надо?

– Позвольте представиться Эрвитт Эмуарль Армурович, директор бестиария. А это, - oн указал на сопровождающего, – господин Лоадрин Топсович Шоңнт.

Господин Шоннт кивнул и добавил:

– Αдвокат.

Я вежливо кивнула. Лично встречаться нам не приходилось. За шесть лет, в бестиарии этот господин не появлялся, но он и его контора вели дела бестиария. Обычно с документами приезжал кто-то из помощников. Однако, ко мне в полицию он явился сам. Лоадрин Топсович – самый известный адвокат в нашем городе. Ведет дела всех самых богатых и аристократических семейств, в том чиcле и семейства мэра. Интересно,