И если не обращать внимания на некоторые шероховатости и нестыковки – свежеиспеченный текст мне понравился. Тем более что про Музу я приписал самостоятельно, поддавшись внезапному поэтическому порыву.

Весьма довольный блестящими результатами, я отложил состряпанный экземпляр для просушки и стал прикидывать – сколь за него можно содрать с любителей античной словесности… Как тут прислужница доложила, что мною интересуется некая дама и эта дама ожидает меня в гостиной.

– Тысяча драхм! – заявил я.

– Черта с два! – возразила прислужница. – Только по любви!

Конечно, я думал о стоимости подделки, а вот прислужница была о себе очень высокого мнения. И, чтобы не продолжать этот бессмысленный диалог, я поспешил в гостиную с определенной целью… Надо было разведать – какая именно дама ждет не дождется меня и хочет заработать по шее ввиду прерванных научных размышлений. Прибыл на место предполагаемого смертоубийства и никого там не обнаружил…

– Я видела сон, – вдруг прозвучало из-за колонны.

Надо признаться, что с давних пор я подрабатываю главным специалистом по онейрокритике, то есть толкованию грез. Поэтому всяческие некроманты и уайт-спириты лезут в мой дом с целью поделиться увиденными во сне извращениями. То ли жалеют, что не было этого наяву, то ли хотят потрепать мне нервы.

«Видела сон…» – эка новость! Да тысячи граждан пробуждаются с мерзостным ощущением, что их облапошили. Люди необразованные видят во сне, как творят они гениальные сочинения. А наяву – двух слов связать не могут. Или, наоборот, известному сочинителю, как гром среди ясного неба, привиделся следующий ямб: «Наступит однажды нежданное вдруг!» Он подумал: «Что за бред?!!» Разочаровался в литературе, занялся разбоем, был схвачен и казнен…

– Сон? – ухмыльнулся я. – Только и всего?..

Некая замужняя женщина употребляла неразбавленное вино в больших количествах. А наклюкавшись, падала на спину и храпела до утра без задних ног. Но однажды она увидела – сон. А во сне – гиппокентавра. Не ведая, как можно истолковать подобного зверя, женщина обратилась ко мне. «Тебя интересует, что означает гиппокентавр?» – спросил я. «Нет! – отмахнулась женщина. – Меня беспокоит его наглая рожа! Скажи мне, кудесник, если гиппокентавр пренебрегает супружескими обязанностями – куда он шляется по ночам? К любовнице или в мой винный погреб?!»

– Сон, – подтвердила дама. – Будто сижу я в высокой траве подле дороги. Густая тьма окутывает все вокруг, и продолжается три дня хмарь египетская. На первый день в кромешной мгле проезжает мимо меня повозка, груженная навозом. Я чувствую вонь, но не знаю – как это истолковать. «Хорошо бы застать ее дома, – говорит кучер, а потом добавляет: – Ну ничего, и так сойдет!..» Слышу, как он кряхтит и разбрасывает навоз в разные стороны…Что скажешь, толкователь сновидений?

– Всякий навоз – это критика, – отозвался я. – Куриный помет – благожелательная. Коровьи лепешки – обстоятельная.

– На следующий день, – продолжила свой рассказ дама, – скачут по дороге два всадника. Остановились неподалеку и беседуют. Я слышу их голоса, но не знаю – как это истолковать. «Было бы удачно, – говорит первый всадник, – застать ее дома». – «Да, – подтверждает второй, – сразу бы морду начистили». Пообщались они таким образом и поскакали себе дальше… Что думаешь ты по этому поводу?

– Хорошо, когда снится, что едешь верхом на баране по равнинной местности, особенно для людей ученых, – самодовольно заметил я. – А всадники означают маргариновую интеллигенцию, то есть враждебную истинному прогрессу. Недаром же они собирались набить тебе морду.

– Ладно, – продолжила свой рассказ дама. – Уж третий день сижу я в высокой траве. Вдруг шлепают мимо меня гуси: «Га-га-га! Га-га-га!» И крыльями машут, словно аплодируют. Я снова не знаю – как это истолковать. Только слышу, что шепчет один гусь другому: «Неплохо б застать ее дома и оттаскать за косу!» Как объяснишь ты этот эпизод?

– Да что ж тебе дома-то не сидится?! – искренне возмутился я. – А беспризорные гуси означают упадок и крах Римской империи.

– Это еще почему? – удивилась дама.

Бывают сны прямые и косвенные, внутренние и внешние. А есть еще вялотекущая шизофрения, которая вообще не поддается толкованию.

– Потому что гусь – это символ женской бдительности, гоготания и домовитости, а в данном случае мы этого символа не наблюдаем, – принципиально намекнул я.

– Да ну! – воскликнула дама и рассмеялась. – А по-моему, ты сердишься, что не было меня дома…

Конечно, я злобствовал, как три Улисса. Ровно по числу испорченных дней. Как кучер с навозом, как всадник, как гусь. Я здравомысляще предполагал, что всякая дама есть существо неразумное, безответственное, легкомысленное и безнравственное. Но чтобы до такой степени! Целых три дня я разыскивал ее с собаками по всему городу. Побывал в женской бане, где сильно пострадал морально и физически по причине несовместимости голых тел с моими понятиями об эстетике… Меня изнасиловали в четырех борделях, куда я заходил с молитвами, а выходил с клятвами, что больше ноги здесь моей не будет… И наконец, меня выбросили из повозки на дороге Гробниц, рядом с усыпальницей Умбриция Скавра – без денег, плаща и сандалий.

Помнится, я проклинал эту даму, что была мне соратницей последние десять лет, ну и женой по совместительству. Звали ее Вендулкой, и теперь она вышла из-за колонны с лучезарной улыбкой.

– И где тебя черти носили? – осведомился я.

Но Вендулка из принципа, что жена Цезаря на каблуках выше Цезаря, а всякие подозрения Цезаря находятся ниже римской канализации, не стала отвечать на мой вопрос и предпочла эзотерическую полемику.

– Одному мужчине приснилось, – сказала Вендулка, подбираясь ко мне поближе, – что восходит он вместе с солнцем, а закатывается – с луной. Мужчина истолковал это так, что жена его – дура. А умные женщины – блондинки и рыженькие.

– А некой замужней женщине приснилось, – ответил я, – что она совершила тринадцатый подвиг Геракла, да только не запомнила – какой. Женщина эта отправилась на поиски подвига, а нашла на свою задницу приключений.

Как только у дамы кончаются аргументы, она хватается за сковородку. Поэтому я достал из вазы заготовленное на всякий случай завещание и зачитал его вслух:

– Я запрещаю тебе касаться моих останков! Человек наилучший здесь погребен!

Однако моя последняя воля не произвела на Вендулку никакого впечатления. Пренебрегая женскими приличиями не напиваться вперед мужчин, она бросила на пол свою сковородку, выбрала подходящий сосуд, смешала вино с водой в пропорции три к одному и стала дегустировать это пойло. В гостиной запахло банкетом.

– Это фалерн? – принюхался я.

Вместо ответа Вендулка послала мне воздушный поцелуй.

– И нечего тут чмокать! – возмутился я, как рачительный хозяин, чувствуя, что фалерн расходуется не по назначению.

– Тебе жаль для жены фалерна? – спросила Вендулка, и что-то в ее интонациях мне не понравилось.