по праву рождения, я убежден, что стать боссом мафиози, обзавестись парочкой фамильных перстней для пущей статусности и раздавать приказы о кровавых расправах над людьми — далеко не то, что я хочу получить от жизни. В сущности, я и сам не знаю, что хочу.

Попросту не помню, каково это.

Моими настоящими желаниями интересовалась исключительно мать — но она давным-давно умерла.

Вернее, её убили в отместку за грязные дела отца — расстреляли в упор прямо посреди оживлённой улицы на Сицилии.

Прямо на моих глазах.

Шесть выстрелов из Беретты модели 92FS.

И я никогда не смогу об этом забыть.

И никогда не смогу его за это простить.

Заметив моё явное нежелание отвечать на прямо поставленный вопрос, отец хмурится ещё сильнее — но сдаваться не в его правилах. А потому его длинные пальцы ложатся на увесистую чёрную папку и толкают её в мою сторону.

Воцаряется звенящая тишина — настолько плотная, что хоть ножом режь.

— Как ты считаешь, кто из отродья Аддамсов больше подходит для нашей цели? — Винсент явно не намерен отступать.

Наши взгляды сталкиваются в молчаливой борьбе на несколько чертовски долгих секунд. Вот только я уже давно не маленький мальчик, отчаянно робеющий перед суровым отцом. Жизнь доходчиво объяснила, что в мире существует только два типа людей — хищники и жертвы. И если ты не хочешь, чтобы смертоносные когти сомкнулись на твоём горле, нужно нападать первым.

— Полагаю, отцы питают наиболее нежные чувства к дочерям, — отзываюсь я с самым безмятежным выражением лица, но в голосе явственно ощущается неприкрытая издёвка. Откровенный намёк настолько толстый, что его способен понять даже тугодумный кретин Томас Гамбино.

И пусть из огнестрельного оружия, к огромному стыду Винсента, я стреляю не слишком точно, оружие словесное всегда попадает в цель.

И точно не даёт осечек.

Отцовское лицо мгновенно вспыхивает всеми оттенками красного от карминного до бордового — очевидно, он впадает в крайнюю степень ярости. И только присутствие верных цепных псов удерживает нас обоих от очередного грандиозного скандала.

Впрочем, лично мне абсолютно наплевать на этих людей, гордо именуемых приближёнными. Более чем уверен, что отец с завидной регулярностью сетует им, каким огромным разочарованием стал для него единственный наследник.

А созданному образу нужно соответствовать.

И уж с этой задачей я справляюсь великолепно.

Получите, распишитесь, наслаждайтесь.

Нарочито лениво тянусь к лежащей прямо передо мной папке, всем своим видом демонстрируя тотальное пренебрежение к происходящему — и открываю её на первой странице. Похоже, для сбора всей необходимой информации отец привлёк полицию — в Вегасе честных копов попросту нет, каждый готов с потрохами продаться за гроши.

Очередной суровый закон каменных джунглей.

Если у тебя есть деньги, открыты все дороги.

Если денег нет — этот блядский город безжалостно сломает тебе хребет и выкинет твоё бренное тело на обочине жизни.

Неторопливо пролистываю страницы досье на весь клан Аддамсов едва ли не до седьмого колена. Печатные листы аккуратно скреплены степлером — на каждого члена семьи отдельно.

Самый толстый сборник посвящен самому Гомесу, чуть потоньше — его брату и консильери по совместительству. Похоже, послужной список у этих двоих немалый.

Оно и немудрено. Аддамсы — единственные в Лас-Вегасе, если не во всей стране, кто способен потягаться с отцом. Наркокартель, основанный ещё в конце прошлого века. Обширная сеть казино. Множество агентств ритуальных услуг, разбросанных по всем штатам. И даже парочка борделей.

Впечатляет. Как бы мне это не нравилось, экономическое образование не прошло даром — я с легкостью могу прикинуть размеры их ежегодных доходов, и количество нулей в этой цифре невольно поражает.

Но это неважно. Подсчеты и сделки давно в прошлом. Сегодняшним утром отец собрал совет совершенно для другой цели.

И искомая цель обнаруживается в самом конце папки — с десяток страниц, посвящённых двум наследникам миллиардов.

Первый из них — Пагсли Аддамс.

Чуть прищурившись, быстро читаю по диагонали всю представленную информацию, в которой не обнаруживается совершенно ничего интересного. Двадцать лет, за плечами два благополучно брошенных университета Лиги Плюща, в данный момент занимается лишь тем, что усердно транжирит отцовские деньги. Никакого статуса в негласной иерархии мафиози не имеет. Странно. Обычно сыновей приобщают к подобному едва ли не с рождения. С фотографии в правом верхнем углу на меня взирает молодой человек со стандартной латиноамериканской внешностью — чёрные волнистые волосы, чёрные глаза с нахальным прищуром, стильный костюмчик в мелкую серую полоску. Типичный представитель золотой молодёжи, коротающий вечера за рулеткой в компании смазливой девицы на одну ночь.

Такой информации в досье не написано, но догадаться нетрудно — в его возрасте я и сам баловался подобным. Но с годами наскучило.

Небрежно пожав плечами, я откладываю бумаги в сторону и принимаюсь за последнее досье.

К нему фотографии почему-то не прилагается, но она особо и не нужна. Все дочери отцовских приближённых выглядят примерно одинаково — тщательно уложенные длинные волосы, насыщенно-бронзовый загар, стройная фигурка с накачанной в спортзале задницей и накачанной у пластического хирурга грудью. Словно они все живут в солярии и в салоне красоты. Красивые пустоголовые куклы. Слишком высокостатусные, чтобы переспать с ними без последствий и слишком недалёкие, чтобы испытывать удовольствие от других способов совместного времяпрепровождения.

Но в досье на Уэнсдэй Аддамс внезапно обнаруживается кое-что занимательное.

Даже странное.

Двадцать три года, с отличием окончила Гарвард по литературному направлению, но стажироваться почему-то пошла на патологоанатома. И ничего больше.

Все подробности отсутствуют — на всякий случай переворачиваю листок, но с другой стороны тоже совершенно пусто. Остаётся только гадать, на кой черт сказочно богатой девчонке вдруг приспичило копаться в разлагающихся трупах.

Напрашивается лишь один логичный вывод. Вероятно, наследница Аддамсов банально не от мира сего — одна из тех зажатых заучек, что обычно скрывают за обложкой толстенной книги малопривлекательное блёклое личико.

Да, определённо. Потому людям отца и не удалось отыскать ни одной её фотографии.

Впрочем, так даже лучше.

И хоть я категорически не одобряю идею Винсента с захватом в заложники, я не могу отрицать очевидного — куда проще будет совладать с закомплексованной девчонкой, нежели с её явно нахальным младшим братом.

— Нам нужна она, — наконец заключаю я и двумя пальцами толкаю совсем коротенькое досье в сторону отца, восседающего во главе стола. — Одна.

Винсент прищуривается и удовлетворенно кивает. Гневный румянец слегка бледнеет, и пусть до нормального цвета лица отцу ещё далеко, но градус напряжения в кабинете ощутимо спадает. Просто потому что я сделал то, чего от меня все ждут — отдал