— Кто вы? Что вам угодно?

Тон, каким это было сказано, мог смутить кого угодно, однако Агушин считался бывалым следователем вполне заслуженно — и тут же нашелся:

— Мы — сотрудники прокуратуры и органов внутренних дел. Меня лично зовут Геннадий Дмитриевич Агушин, государственный советник юстиции третьего класса, следователь по особо важным делам следственного комитета при Генеральной прокуратуре.

— Да? — Виктория повела бровями и так же отрешенно уставилась на кончик его носа.

— Не сомневайтесь. Вот мое удостоверение, — «важняк» Агушин протянул раскрытые корочки.

Медянская посмотрела мимо и опустила голову, и следователь откашлялся и продолжил уже бодрее:

— Я понимаю, как вам тяжело, Виктория Станиславовна. Что ж мы, не люди?! Мы понимаем. Но и вы поймите нас. Нам надо дело раскрыть.

— Раскрыть… — как эхо отозвалась Медянская.

— Да. И желательно скорее. И так уже Президенту доложили.

— О чем? — она вновь повела бровями, но по-прежнему смотрела мимо Агушина.

Тот икнул:

— Так… об убийстве доложили. Он ведь… ваш супруг… был членом Президентского совета по культуре.

— А-а-а… — безразлично протянула Медянская и вдруг вся поникла, уронила голову на руки и беззвучно зарыдала.

Ее плечи, сгорбленная спина содрогались в такт редким всхлипам. Собравшиеся мужчины переминались с ноги на ногу, а Геннадий Дмитриевич виновато подумал, что насчет хладнокровия вдовы ошибся. В дверь протиснулся человек в белом халате и тут же подошел к плачущей Медянской. Он молча достал из кармана упаковку таблеток, выдавил в ладонь одну и протянул вдове. Она не отреагировала. Тогда врач потянул ее за руку и наклонился ближе, пытаясь вложить таблетку ей в рот:

— Примите. Вам станет легче. Прошу вас…

Его голос был спокоен и убедителен, и Медянская приняла протянутую пилюлю и тут же тяжело сглотнула. Врач встал и повернулся к Агушину:

— Вы старший?

— Точно так, я. Следователь Агушин.

— А я старший судмедэксперт спецкримлаборатории Борис Тетерев. Я прошу пройти со мной. Мои эксперты закончили осмотр. Но есть формальности. Нам нужно оформить… перевозку, — подобрал нужное слово врач и кивнул в сторону выхода. Агушин кивнул в ответ и вышел вместе с врачом.

Тело было уже упаковано в специальный пластиковый мешок. На площадке курили два сотрудника спецмедпомощи в белых халатах, криминалист, судмедэксперт и три постовых милиционера, которые по-прежнему сдерживали зевак, любопытствующих соседей и просто прибежавших на шум людей.

— Подпишите здесь и здесь, — врач протянул бланк Агушину, и тот тут же расписался. — Так. О'кей! Увозим?

— Да, конечно. Забирайте. Когда будет готово заключение? — поинтересовался следователь. Старший врач-эксперт на мгновение задумался, поднял глаза к потолку и, что-то посчитав, ответил:

— Если честно, то не раньше, чем дней через десять.

— Да вы что?! — возмутился Агушин. Он понимал, что за такой срок его вывернут наизнанку. Начальство уже названивало без остановки по всем телефонам, требуя немедленного отчета и результатов. Он специально оставил мобильный телефон в рабочем кабинете, а другой, предназначенный для немногих, переключил на беззвучный режим.

— Меня же начальство голым в Африку пустит! Понимаете?

— Понимаю. Но и вы нас поймите. У нас полтора эксперта осталось в конторе. А криминальных жмуриков по десятку в день. Очередь, прости господи! Ваш брат торопит, и всем быстрее надо.

Врач возмущенно сплюнул в угол, и Агушин, пытаясь расположить его к себе, сменил тон и заговорил вполголоса:

— Слушай, брат, я понимаю. Но и ты пойми, какой шум поднимается! Президент уже взял на контроль.

— Да?

— Точно говорю! — Агушин выразительно поднял брови.

Врач снова сплюнул и, чуть помедлив, ответил:

— Ладно. Считай — уговорил. Позвони завтра к вечеру. Попробуем что-нибудь сделать.

Агушин обрадовался:

— Вот выручил, брат! Спасибо. Слышь, только пулю, когда извлечете, отдайте скорее баллистикам. Я подошлю человечка. Договорились?

— Замазано! Получишь ты свою пулю. Давай! — Он пожал протянутую следователем руку.

Тот дернулся и трижды плюнул через левое плечо:

— Тьфу-тьфу-тьфу! Ну, ты сказал! Пулю!!!

— Извини. Профдеформация. Хорош курить. Грузите!

Врач повернулся к коллегам, и скорбная процессия двинулась пешком по лестнице к выходу. Второй раз в жизни продюсер, режиссер, администратор, член Президентского совета по культуре в одном лице Иосиф Шлиц оказался в пластиковом пакете. Однако, в отличие от того давнего случая в детстве, выбраться на этот раз ему было не суждено.

— Слабо тебе, Йоська, нырнуть?

— Че? Это те слабо!

— Ой-ой-ой! Йоська-авоська! Слабо! Слабо! Слабо-би-бо!

Чумазые мальчишки вопили что есть сил. На краю огромной ржавой емкости с водой, которая при ближайшем рассмотрении оказывалась неким очистным сооружением, стоял рыжий вихрастый парень лет восьми в черных сатиновых трусах. Видно было, как дрожат его худые ноги и плечи. Он решительно взмахнул руками и крикнул:

— А вот и не слабо! Вы все слабаки! Ур-р-раа-а-а-а! — Он подпрыгнул и, взлетев метра на полтора вверх, плюхнулся в воду.

Он погрузился не глубоко, но почувствовал, как вода вокруг стала вдруг слишком плотной и липкой. Его затягивало какой-то невидимой пленкой. «Целлофан!» — промелькнуло в голове у Йоськи. Точно! Парни рассказывали, что в этих очистных баках делают специальные прокладки из целлофана, чтобы разделить очищенную воду. Сам он никогда не нырял в эти отстойники и никогда бы не прыгнул, если бы не подначка ребят. Вытерпеть насмешек он не мог и никогда их не терпел. А тонкий, но прочный коварный пластик уже сделал свое дело и облепил все его худое тело, крепко спеленав ноги. Йоська стал грести руками изо всех сил, но целлофан был закреплен где-то внизу и не выпускал его из своих полиэтиленовых объятий. Поверхность воды была совсем рядом, но шансов выбраться практически не оставалось. Он попытался кричать, но звук превращался лишь в массу воздушных пузырей, таявших над головой.

А потом наступил миг, когда Шлиц обессилел, и тогда ему стало страшно. Показалось, что короткая жизнь местечкового мальчишки прожита абсолютно напрасно. Он не успел ни окончить школу, ни стать артистом и космонавтом, как мечтали все его сверстники в Жмеринке. Он даже не успел увидеть Москву и Кремль.

«Как жаль! Какая нелепая гибель…»

В тот же миг сильные руки вцепились в его мокрые вихры и рванули Йоську вверх. Пленка поддалась. Еще рывок, и еще один. Воздух! Яркое солнце и черная от загара перепуганная физиономия Ваньки Бессараба по кличке Цыган — единственного, кто не испугался и бросился на помощь тонущему дружку.