Хельга подняла на меня круглые от восхищения глаза. Ну да, я редко читаю дома лекции. И обычно не ей. И чаще на другие, более приземлённые темы. Последняя лекция была для дяди Эдика и называлась «Почему нельзя кидать манной кашей в телевизор, даже если там, мать его, Макаревич!». Эд честно всё конспектировал, но с его дотошностью в отношении поэтического слова нет гарантии, что в голубой экран не полетит что-нибудь потяжелее. Голубой — это образное выражение, просто цвет, ничего личного…

— Верный друг, вот седло-о! В путь — так вместе! Верный друг, вот весло! В путь так в путь![1]Что за…?! — сглотнув неприличное слово, остановился наш поющий псих, высунувшись из кухни с десертной ложечкой в ухе. — Ну, седло — это понятно, сел на коня и поехал. А на фига этому другу ещё и весло к седлу?! С вёслами на лошади выглядишь как полный дурак!

Моя дочь страдальчески зарычала, прошла в комнату дяди и переключила ему на детский канал. Старые советские мультики про Чебурашку и пионеров с металлоломом почему-то всегда успокаивали перевозбуждённого северного бога.

— Па, ты куда намылился?! — раздалось мне вслед, когда я действительно был намерен улизнуть.

Вообще-то у меня с утра была запланирована целая куча дел: встретиться с Капитаном, позвонить Дане, заглянуть в родовой замок, в конце концов. Признайте, дела важные и нужные. Поэтому Хельге лучше остаться дома.

— Милая, я в замоте. Давай ты посидишь с дядей Эдиком, а…

— Я пойду с тобой!

— Куда?

— В Средневековье! Мне там понравилось!

— Хорошо, разве я против? Раз в неделю, на выходные, если в школе не будет проблем с учебой, то почему бы и…

— Нет! — Вспыхнувшая Хельга нервно разорвала пополам пятисантиметровый в корешке том скандинавских мифов в кожаном переплёте. — Упс… я склею. Но всё равно нет! Это нечестно! У меня там друзья! Метью, Седрик, тётя Агата и ещё две говорящие лошадки!

— Лапка моя, — я осторожно обнял её за плечи и поцеловал в висок, — мы только что пережили страшную битву. В замке сейчас не будет ничего особо интересного. Так, бытовая рутина: лечение раненых, уборка территории, починка колодца. Кстати, не забыть уточнить, как они вытащили оттуда троллей? Давай послезавтра. Мои люди приведут всё в порядок и будут дико рады твоему возвращению.

— А сейчас, значит, не будут рады?

— Будут! Но не так. Ты ведь тоже не любишь принимать гостей, когда в квартире не убрано.

Моя дочь хмуро кивнула. На её левом запястье красовался плетёный кожаный браслетик с синей бусиной — подарок пажа Метью. Если вы не забыли, то этот недоумок умудрился подставить ножку вбежавшим во двор горным троллям. В результате дебильного или героического (часто это одно и то же) поступка у нас в колодце сидели два злющих тролля, замок был лишён воды, а у моего пажа перелом ноги. Жаль, что не двух!

Теперь будет месяц прыгать в гипсе. Вацлав, вампир из Челаковиц, сам накладывал ему лубки из глины с известью, но подсохло, и ничего. Всё равно в нашем тихом Средневековье о таких медицинских новшествах даже ведущие учёные умы ещё ничего не знают. У них одно лечение — кровопускание, и мрут от него порой чаще, чем от войн или чумы.

— Ладно, обещай, что ненадолго?

— Конечно, милая, — практически не соврал я. — Сегодня столько дел… Проследи, чтобы твой дядя не лез в Интернет и не включал передач Малахова. Нетрадиционные методы лечения на него плохо действуют, он же всё принимает за чистую монету.

— О, это я помню, папуль, — с пониманием кивнула моя умничка. — Когда он ел капусту вилками для увеличения груди и лечился маринованными огурцами от несуществующего геморроя — это было нечто!

Ну, нечто было, когда он с тем же огурцом гонялся за соседкой, от всей доброты души уговаривая излечить и её. Бедная женщина потом проходила длительный курс реабилитации водкой за мой счёт. Но с кудрявого бога как с гуся вода — он же псих со справкой!

— Эд, проследишь, чтобы к окнам больше не приближались инеистые великаны?

— Легко!

Ну что ж, одна ушла подключать шестичасовой диск к телевизору, другой занял позицию на диване, держа под прицелом окно, а в руках крышку от кастрюли и ситечко для чая наперевес. Ничего, справятся…

Убедившись, что за ближайшие два часа они, возможно, не покалечат друг друга и не взорвут квартиру, я тихо прошёл в спальню. Большой гобелен с изображением внутренних покоев старого замка по-прежнему украшал стену.

— Сколько же народу прошло сквозь него только за последнюю неделю? — спросил я неизвестно у кого и, зажмурив глаза, шагнул с кровати лбом вперёд.

— Вы вернулись, мой лорд! — приветствовал меня верный паж, сидящий в уголочке на табуреточке. При виде меня он бодро подхватил костыли и кинулся ко мне, с юношеской беззаботностью наступая на гипс.

— Кто разрешил прерывать постельный режим? — привычно рыкнул я, хотя в общем-то был рад его видеть.

— Седрик сказал, что только трусы и лентяи нежатся в постели, когда в замке не хватает рабочих рук!

— Ну и делал бы что-нибудь руками, чего ты на ноги-то встал?

— Я и… — Он показал взглядом за табуретку, где стояло ведро с недочищенной свёклой. — Кухарке тоже нужна помощь. В ваше отсутствие здесь столько произошло!

— Докладывай, — разрешил я, стараясь шагать не слишком широко, потому что парень пока выглядел на костылях, как афганский талиб на горных лыжах. То есть не очень грациозно…

— Седрик заставил спасённых крестьян прибрать во внутреннем дворе и починить ворота. В качестве оплаты труда он прочёл им речь, лучники следили, чтоб его никто не перебивал.

— Крестьяне ушли довольными?

— Мм… можно сказать, да, недовольных не было, — уклончиво ответил Метью. — Троллей извлекли из колодца с помощью блоков и лошадей. Они дали слово служить замку Кость.

— Лошади?

— Тролли, — поправился он, — и мы отпустили их к Русалочьему озеру. Мёртвых воинов похоронили. Раненых немного.

— Значит, всё в шоколаде?

— В чём, сир?

— Я имею в виду, что ничего такого уж страшного, да? Господи, какое счастье…

— Но осталась леди Мелисса… — пряча глаза, напомнил мой паж и сразу испортил всё настроение.

Озабоченная дурацким планом взять меня в мужья, эта стремительная, как корова, столетняя старушенция поселилась у нас в гостевой башне, и выковырять её оттуда не представлялось никакой возможности. Законы гостеприимства в этом мире чтились свято.

Как хозяин дома, я имел право двадцать пять раз придушить плоскогрудую мумию, пережившую Тутанхамона, но не мог указать ей на дверь! У этой грымзы огромные связи, к тому же она вбила себе в голову, что является лучшей подругой моей дочери. Я не знаю, как с этим жить, честное слово, и не знаю, сколько ещё выдержат мои нервы. Одно ясно точно, если я женюсь на ней ради приданого, то через сутки овдовеет она, а не я…