Мое лицо налило краской.

– Ну что стоишь? Иди! Только смотрите там аккуратнее. Нынче змей полно. Под ноги смотрите, когда по траве будете ходить. И на пруд ни ногой. Нечего вам там делать.

– Хорошо мам! – обрадовалась я и побежала к выходу.

– Ну-ка постой.

– М?

– Что я тебе наказала?

– На пруд не ходить.

– И?

Я быстро промотала в голове сказанное мамой.

– И змей остерегаться.

– Смотри мне, – улыбнулась она. – К ужину чтоб вернулись. Все. Давайте и будьте умницами.

– Хорошо.

Я выбежала из дома.

– Привет! – кинул Кирюша.

Я ничего не сказала и побежала через огород на задворки. Кирюша рванул за мной.

– Догоняй! – крикнула я.

Я была самой быстрой в классе. Никто не мог меня перегнать и прийти к финишу быстрее меня на уроке физкультуры. Поэтому и у Кирюши не было ни малейшего шанса. Я думаю, что он и сам это понимал.

Солнце слепило глаза, заставляя жмуриться. Из-за жары мы быстро устали и сильно вспотели.

Кирюша сдался раньше меня.

– Погоди! – крикнул он. Я обернулась. – Я больше не могу! – После этого он остановился и винтом рухнул в траву.

– Эй!

Я подошла к нему. Кирюша лежал звездочкой и смотрел на небо.

– Ты чего разлегся?

– Я устал.

Он приподнял голову и, заметив пучок щавеля, растущего чуть ли не возле его голову, он сорвал пару листов и отправил их в рот.

– Фу, какой кислый, – осведомил он.

– Конечно! Это ж щавель. – Я легла с ним рядом.

Облака неспешно плыли по небу, как корабли в море. И на самом деле одно из облаков, самое большое, напоминало огромный корабль. Я хотела было показать его Кирюше. Но он меня опередил:

– О-ооо! – чуть не вскочил от восторга, – Посмотри! Вон то облако. Оно похоже на бриг.

В эту же секунду я заметила другое облако похожее на лисицу. Я показала его Кирюше. Он долго молчал, смотря на него. И даже несколько раз буркнул себе под нос, что не похоже. К тому моменту, когда облако почти растворилось, он все же согласился со сходством.

Меня это безумно рассмешило.

– Чего ты смеешься? – Обернулся он на меня.

– Ты бы еще до завтра думал.

Кирюша посмеялся, а потом закричал:

– Оса! – Он указывал прямо мне на волосы.

Я завизжала так сильно, как никогда ранее. Вскочила на ноги шебурша руками по волосам и бегая кругами.

– Убери ее!

Кирюша смеялся, обхватив свой живот. Я не сразу сообразила, что он издевается.

– Ах ты!

Сорвав столько травы, сколько смогло уместиться в моей ладони, я швырнула ее в него. Он отмахнулся, продолжая смеяться. Затем я рывком сбила его с ног, снова уронив в траву. После чего принялась бросать в него: одуванчики, колокольчики и всю прочую растительность, попадавшуюся под руки.

– Прекрати! – сквозь смех взмолился он. – Я сейчас обписаюсь!

Мы снова развалились на траве. На душе было так спокойно. Легкий ветерок приятно касался кожи лица.

Я закрыла глаза и сконцентрировалась на запахах полевых цветов.

3

Возникшая идея Кирюши, пройти через пруд, мне совсем не понравилась. В голове звучал запрет мамы, чтобы мы даже не приближались к нему. Но недолго думая я согласилась.

Я всегда соглашалась на какую-нибудь Кирюшину идею. Пренебрегая тем, что большинство из них звучали глупо. Как, например та, когда он придумал взобраться на дуб. Очень уж ему хотелось посмотреть на деревню с его высоты.

Не знаю, почему я потакала ему? Возможно, я и вправду испытывала к Кирюше теплые чувства. Во всяком случае, вся деревня нас уже давно поженила. «Им суждено быть вместе, – говорила баба Клава.

Мы быстро прошли пруд насквозь. По пути Кирюша проверил пару заброшенных кем-то верш. К его разочарованию они оказались пусты.

Пробравшись сквозь кусты и деревья, мы вышли к огромному полю, засеянному рожью. Сложно сказать, на сколько, оно было большим. Конца ему не было видно. Лишь по бокам я заметила начало какого-то леса. И от сюда он казался мне высотой с дюйм.

– Вот так полянка, – выдавил Кирюша, – От чего мы раньше здесь не побывали?

Он провел рукой по колосьям.

– Смотри сколько ее. Хватит, чтобы накормить весь мир.

Я засмеялась. Весь мир, конечно же, этим количеством было не накормить.

– Ты водишь! – коснувшись меня, крикнул Кирюша и нырнул в высокую рожь.

Я почти сразу же потеряла его из виду. Колосья были высокими, выше меня. И я смогла разглядеть Кирюшину макушку, лишь привстав на мыски. Затем рванула за ним.

– Не уйдешь! – кинула я ему вдогонку.

Трудно бежать сквозь высокую рожь. Она сминалась и переплеталась вокруг моих ног, заставляя останавливаться. Один раз я даже чуть не потеряла сандаль.

– Я здесь! – откликался Кирюша.

Я бежала на его голос, но его все еще не видела. Повсюду только рожь, высившаяся желтой стеной.

Вскоре бежать стало совсем невозможно. Бег сменился шагом. Я подпрыгнула в надежде увидеть Кирюшину макушку, но не обнаружила ее. Я вновь и вновь подпрыгивала, глядя в разные стороны, но его нигде не было.

– Ау! – крикнула я.

Мое сердце колотилось как сумасшедшее, отдавая в уши. Казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди.

– Ты где? – снова прокричала я.

– Я здесь!

– Где? Я тебя не вижу!

Я подпрыгнула еще раз и на этот раз прыжок получился гораздо выше предыдущих. Но Кирюшу так нигде и не увидела.

– Ну, где ты? – Я была готова разреветься и, скорее всего так бы и произошло, если бы кто-то не коснулся моего плеча.

Взвизгнув от страха, я обернулась и увидела Кирюшу.

– Ты где был?

– Не шуми, – отрезал он. – Тут я был. Недалеко.

– Но я смотрела по сторонам и…

– Плохо смотрела, значит. Пойдем чего покажу. – Радостно заявил он.

Меня переполняли вопросы, пока мы продирались сквозь рожь. Что он нашел и чего он мне хочет показать здесь в поле? Я пришла к выводу, что, скорее всего это будет мертвая змея или мертвая лягушка. В общем, что-то мертвое однозначно. Хотя может, будет что-то противное и мерзкое.

Подумав о змеях, я сразу стала беспокоиться и тщательней смотреть под ноги. Мама предупреждала, что нынче много змей.

«Вот почему так всегда? Лишь только когда вляпаешься, начинаешь думать».

Но думать пришлось не долго.

– Смотри, – вымолвил Кирюша.

Я смотрела себе под ноги, поэтому не сразу заметила, как мы приблизились к тому, что он хотел мне показать.

Подняв голову, я оцепенела. Мое тело пронзила холодная дрожь, а сердце утонуло где-то в животе.

– Боже, – прошептала я, – что это?

На толстом, воткнутом