— У вас вид заправского туриста.

— А вам никогда не случалось путешествовать?

— Случалось. — Она отвернулась. — Моя мать умудрилась превратить роскошное сафари в утонченную пытку. Никогда не предполагала, что такое возможно.

Торри огляделась. В палатке был спальный мешок, матрас, подушка, стопка книг и сумка с одеждой. Под навесом стояли лишь стол и стул, на котором она сидела, а также кухонная утварь, сумка-холодильник и лампа «летучая мышь».

— Мы увязли в болоте со всем снаряжением, это было незабываемо.

Она замолчала, задумчиво разглядывая своего собеседника. Перед ней был уверенный в себе, опытный и очень зрелый мужчина. Такие лица Торри привыкла видеть у людей, обладающих богатством, или могуществом, или и тем и другим вместе. В нем чувствовалась природная грация и элегантность, и в какой-то момент девушка поймала себя на том, что ей приятно смотреть на человека, который уже всего добился и больше ничего никому не собирался доказывать.

В нем не было ничего от сытых, чопорных обывателей, с которыми ей приходилось иметь дело. Казалось, путешествие просто доставляет ему удовольствие…

— Вы что-то сказали?

Слабый, едва заметный румянец окрасил щеки Торри, когда, очнувшись от размышлений, она поняла, что все это время он с любопытством наблюдал за ней.

— Нет, ничего, — поспешно ответила девушка. — Но мы так и не познакомились. Меня зовут Торри. Торренс Гилл. Это имя дала мне мать. Она родилась на юге, неподалеку от озера Торренс, там прошло ее детство…

— Торри… Что ж, это вам подходит.

— Правда? Странное имя для странной персоны?

— Я бы так не сказал. — Он достал две тарелки и положил на них рыбу. — А вы, что, сами так считаете?

Она усмехнулась.

— Нет. Хотя, возможно, кое-кто так и думает. На самом деле я испытываю даже нечто вроде гордости. Пожалуй, во всей Австралии не найдется женщины с таким именем… Моя мать могла придумать и что-нибудь похуже. А как вас зовут?

— О, ничего романтичного… Джон О’Кинли. Мои предки — выходцы из Ирландии.

— Звучит красиво, — сказала она, пробуя рыбу. — Очень вкусно!

— Я рад, что вам нравится.

Какое-то время они ели молча. Затем Торренс решила продолжить светскую беседу:

— Что вы планируете делать дальше? Идти, куда глаза глядят? А может, вас ведет ваша удочка?

— Похоже, вы тоже не прочь попутешествовать?

— Пожалуй… Возможно, это изменило бы меня. Простая жизнь на природе… — В ее голосе прозвучала печаль.

— Вам хочется убежать от чего-то?

Торри осторожно вытащила косточку изо рта и, положив ее на край тарелки, взглянула на собеседника. Сидя на земле по-турецки, он спокойно жевал рыбу.

— Почему вы так думаете?

— В вашем тоне звучит разочарование.

Она отложила в сторону нож и вилку и медленно сказала:

— Наверное, вы правы. Что-то беспокоит меня. Я сбежала, чтобы освободиться от этого неприятного чувства, но… Это так ужасно, когда сама себя не можешь понять… Вам когда-нибудь доводилось испытывать такое?

Джон ответил не сразу, и девушка ощутила легкое волнение. Может быть, она и в самом деле производит странное впечатление?

Но тут он весело рассмеялся так открыто и доброжелательно, что Торри сразу стало легче на душе.

— Не стоит так беспокоиться, — сказал он, — это обычное человеческое чувство. Видимо, тут замешан какой-то мужчина?

— Прежде всего, это касается меня, — поколебавшись мгновение, тихо ответила девушка. — Почему вы всегда воображаете, что женщины только о вас и думают?

— Не знаю. Говорят, именно поэтому земля вертится, — пожал плечами Джон.

Возможно, подумала Торри, но я так не считаю. Она вздохнула и отодвинула пустую тарелку.

— Давайте сменим эту скучную тему. Не стоит портить впечатление от прекрасной еды.

— Согласен. О чем бы вам хотелось поговорить?

— Ну… Если бы я не оказалась на вашем пути, то как бы вы провели этот чудесный день? Ловили бы рыбу?

— Попозже, возможно. Но сейчас просто повалялся бы с книжкой пару часов. Потом спустился бы к морю, поплавал с маской среди скал в поисках крабов. А вечером… — Он замолчал на секунду, потом, пожав плечами, продолжил: — Что может быть лучше, чем слушать музыку при свете звезд?

Торри слушала его, как зачарованная.

— Не хотите присоединиться ко мне? — вдруг спросил Джон.

— Чтобы… все испортить?

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Вы можете только украсить…

— Поверьте, — перебила она, — мне хорошо знакомо чувство, когда мечтаешь побыть в одиночестве. — Странно, как раз об этом я думала сегодня, но сейчас… — Она замялась, отводя глаза.

— Сейчас позвольте себе сделать то, что хотите, — просто сказал он.

— Расскажите, где вы уже успели побывать, — попросила Торренс.

Они сидели у костра, под куполом звездного неба, и только шум прибоя да потрескивание дров нарушало ночную тишину. Рыбаки вышли на ночной промысел, и море засверкало тысячами маленьких огоньков.

Становилось прохладно, и Джон протянул девушке свой старенький свитер, такой огромный, что, поджав колени, она спряталась в нем вся. Ее волосы, спутанные морским ветром, рассыпались по плечам. Отблески костра играли на лице Торри, и, казалось, оно излучает какой-то внутренний свет. Она подумала о том, что надолго запомнит этот день.

Они вместе плавали, потом, обессиленные, лежали на горячем песке и говорили, говорили, — кажется, обо всем на свете… Джон объяснил ей элементарные правила подводного плавания, и она даже преуспела в этом. Они вместе приготовили роскошный ужин: крабы, консервированная спаржа и картофельный салат, свежая зелень, помидоры и пресные лепешки, печеные в золе. А на десерт по кусочку камамбера и, наконец, бисквиты и кофе. А потом был Моцарт, которого они слушали, лежа на траве и глядя в звездное небо.

Торри смотрела на Джона, ожидая продолжения его рассказа о себе.

Хотя они болтали весь день, ей мало что удалось узнать о своем новом знакомом, но она поняла главное: этот человек может остаться загадкой и при более длительном общении. Он не был замкнутым, но допускал в свои мысли лишь до определенного предела. Торри постоянно ловила на себе его лукавые взгляды, но, как ни странно, они не раздражали ее. Все, что ей удалось выяснить о Джоне О’Кинли, было то, что ему тридцать семь, он хорошо образован, любит путешествовать и вырос на севере.

— Угадайте, в таком месте, как это, или в городе? — спросил он.

— В таком, — подумав, ответила она. — Цивилизация — не для вас.