за открытой дверкой, как за прикрытием. На брюхе катера было достаточно желобов, за которые можно было уцепиться, и я влез по ним наверх, пусть и не с такой легкостью как Макс. Я махнул рукой, подзывая остальных, и приготовился к броску внутрь. Макс поднял руку, и резко опустив ее, перебросил себя через дверь в открытый люк. Я так сделать, конечно, не мог, но залез внутрь быстро, хотя и не достаточно, чтобы помочь ему разобраться с теми, кто внутри. Внутри было два безоружных солдата и еще один жук, которого я никогда раньше не видел. На полу лицом вниз лежал человек в комбинезоне руководства СП без знаков различия. Он, похоже, дышал. Макс осторожно перевернул его, и мы оба ахнули от неожиданности: у него не было глаз, хотя это нуждается в объяснении. Там, где у людей глаза и брови, у него находилось нечто странное, как бы наклеенная полоса, чуть выступавшая над уровнем лба. Она была сантиметров шесть шириной, и казалась выросшей естественно. Полоса сходила на нет к вискам. Кожа облегала ее без шрамов; там, где у людей находятся мешки под глазами, была такая же ровная, как на щеках, кожа. По середине полосы проходил ряд… Не знаю как сказать… Глаза? Может быть, но это выглядело как маленькие драгоценные сверкающие камни, выложенные в ряд. Эти камни проходили по всей полосе, начиная от тех мест, где у людей внешние уголки глаз.

Мы с Максом поглядели друг на друга.

— Макс, его надо обязательно допросить. Как ты думаешь, он сможет говорить?

— Попробуем. Я — за носилками. Отсюда надо убегать.

Он одним изящным движением подпрыгнул, подтянулся и вылез наружу.

— Носилки, быстро!

Носилки разворачиваются очень интересно: две короткие телескопические трубки раскладываются на два метра, на них накидывается тончайшее прочное полотно — и они готовы к переноске людей. Надеюсь, вопросов, откуда они у нас, не будет?

Кое-как мы вытащили человека, если его можно так назвать, из катера, положили на носилки — он так и не пришел в сознание, и побежали вглубь леса. Сергей, было, потянулся к оружию жуков, но я молча погрозил ему пальцем, а Макс наставительно произнес:

— Оружие чужих брать категорически запрещается, потому что они могут отслеживать свои стволы на большом расстоянии. А, кроме того, в человеческих руках могут разрядиться батареи. Это как разряд электрошокера, только посильнее. Ясно?

— Ясно, — нехотя ответил Сережа и отвернулся.

Уйдя на четыре километра, мы остановились. Риск, на который мы шли, был огромен, подобного слугу начали бы искать, но я решил все-таки рискнуть. Мы надели на пленника наручники, так, на всякий случай. Жуки могли значительно изменять своих слуг, он, даже серьезно пострадавший, мог оказаться опасным. Макс раскупорил аптечку и колдовал над неподвижным телом. Через несколько минут он отодвинулся, и пленник зашевелился. Он застонал, потом сел и поднес скованные руки к лицу. Несколько мгновений он сидел неподвижно, затем пошевелил головой и неожиданно уверенным и спокойным голосом сказал:

— Ну, господа партизаны… Или, может, вас называть «товарищи»?

— Гусь свинье не товарищ, — недовольно бросил поигрывающий штыком Леха.

— Ну, тогда, может быть, вы отпустите меня в свободный полет?

Сергей, сидящий рядом с пленным, вскочил и отвесил ему оплеуху.

— Он, подлец, еще и шуточки шутит!

Я попытался вернуть ситуацию под свой контроль.

— Если он хочет пошутить перед смертью — это его законное право. Не можем же мы, в самом деле, отказать ему в такой мелочи. А товарищами нас называть не надо. «Господа» для вашей породы звучит, я думаю, привычнее. Кто ты такой?

— Я Слуга высшего класса.

Кто-то охнул. Слуг высшего класса на всей земле было не больше сотни.

— Чем ты занимаешься?

— Я начальник Цитадели один.

— Что это за Цитадель?

— Учебный центр.

— Где она находится?

— В сибирской тайге.

Я задумался. Понятно, что он ничего не знает о структурах СП в нашем регионе. О Цитадели спрашивать его бессмысленно: к ним невозможно подобраться. Если только расстрелять его сразу?

Паузу прервал сам пленник.

— Я полагаю, сейчас вы хотите узнать у меня страшную тайну, которая позволит вам изгнать инопланетян с Земли? А потом вы, конечно, на радостях простите меня, или, скорее посадите в секретную лабораторию, чтобы я создал абсолютное оружие, с которым вы покорите галактику?

Мне стало немного стыдно, такие мысли, конечно, появляются у каждого, особенно после просмотра старой фантастики.

— Насчет страшной тайны — не знаю, но ты расскажешь достаточно, чтобы мы лучше боролись с оккупантами. И с их пособниками — тоже.

— Я не знаю ничего, чем мог бы вам помочь. А если бы и знал, то не сказал бы.

Леха многозначительно повертел ножом.

— Существуют способы помочь человеку вспомнить… Даже если он уже и не совсем человек.

— Да… С помощью пыток можно заставить человека говорить, но говорить можно и не только правду. Проверить же вы меня не сможете? Кроме того, — он дотронулся до полосы вместо глаз, — здесь есть специальный механизм. Я могу мысленным приказом убить себя.

— Нет, вы только поглядите на этого героя, — вмешался Сергей, по-прежнему сидящий рядом. — Ради своих инопланетных хозяев он с радостью откажется от сытой, уютной жизни, от своих девочек, от возможности издеваться над людьми. Да кто в это поверит?

На лице пленника впервые отразилась какая-то эмоция. Он ответил резким, срывающимся голосом:

— А ты бы хотел, чтоб я валялся у вас в ногах, умоляя о пощаде? Я тоже русский, я тоже знаю, как надо умирать. И у меня есть за что умирать.

— Ну, и за что же?

— За человечество.

Такой ответ просто поразил всех нас. Я спросил:

— Поясни, что это означает?

— Пристально взглянув на историю человечества, — вновь спокойным, лекторским голосом, начал пленный, — мы не можем не заметить одного любопытного факта: дарвиновский отбор идет в другую сторону. Поднимаясь от всех форм дикости к варварству, человек все улучшался и улучшался. Предводители и вожди, как правило, были лучшими людьми племени. Начало разложения варварского строя — есть начало разложения человечества. Цивилизация лишь усугубила этот процесс. Многочисленные войны косили цвет человечества, самых сильных, самых храбрых. Династии вырождающихся царьков создавали условия, когда самыми приспособленными к жизни оказывались воры, подлецы и подхалимы. Ум, честность, правдивость, храбрость, независимость — все то, что позволило человеку выйти из животного состояния, стали ненужными, а то и попросту опасными. Технический прогресс только создавал новые средства уничтожения и способы управления массами. Некогда, жрецы подчиняли забитые и невежественные толпы, пользуясь астрономическими явлениями, затем на их место встали средства масс-медиа.