– Да, контингент не мой. Если он не сидел, точно не знаю.

– Да нет, что ты! Честнейший и порядочнейший человек. Даром, что ювелир. Старой еще школы, сейчас такие почти все вымерли. Я с ним сотрудничаю периодически по своим делам. У него опыт огромнейший, и глаз – алмаз. А сегодня пришел ко мне, сам не свой, спрашивает, не осталось ли у меня связей в полиции. Ну, после того дела.

– Да, я понял. Он сейчас у тебя?

– Нет, ушел. Видимо, разговору мешать не хотел. Деликатничает. Я, конечно, сразу про тебя подумал, тем более что вы вчера заходили. Сказал ему, что могу попробовать кого-нибудь найти. И спрашиваю – для чего, мол, нужно? Какая причина? А он – молчок. Это, говорит, дело странное, я в нем сам еще не разобрался. Может, говорит, там и нет ничего особенного. Поэтому, мол, и хочет он с кем-то опытным проконсультироваться. Я ему, конечно, пообещал, но. Не знаю. Слишком все неопределенно, так что смотри сам. Я обещание свое выполнил, просьбу его тебе передал. А уж ты – решай. Если захочешь встретиться – дам его телефон, созвонитесь, договоритесь. Если нет – вольному воля. На «нет» и суда нет.

– Он больше ничего не сказал? Только эту невнятицу?

– Да, только это. Я тебе, можно сказать, дословно наш разговор процитировал. Больше ничего там не было. Поэтому и говорю – сомнительно. Но, с другой стороны, – мужик вроде нормальный, солидный, не институтка истеричная. Что его могло так разволновать? Не знаю. Может, и правда там что-то серьезное.

– Ладно, давай телефон. Будет минутка – свяжусь с ним. Как, ты говоришь, его зовут? Шульц?

– Да. Шульц Аркадий Яковлевич. Ювелир.

Гуров записал телефон ювелира и, еще раз пообещав, что позвонит ему при первой же возможности, попрощался с Самойловым.

Возможность такая появилась у полковника только к трем часам дня. В стадии завершения находилось очередное сложное расследование, и, разрываясь между СИЗО и кабинетом, он даже забыл пообедать.

В очередной раз подъезжая к Управлению, Лев притормозил возле ларька с шаурмой и теперь, сидя за своим рабочим столом, старательно отводил подальше руку с ароматной снедью. Ему совсем не хотелось, чтобы на важных бумагах появилось пятно от кетчупа или еще какое-нибудь «художественное» дополнение.

Чувствуя приятную сытость и умиротворение после шаурмы, он вальяжно развалился в кресле и тут вспомнил об обещании, данном Самойлову.

Отыскав в блокноте записанный номер, достал трубку, набрал нужные цифры и, когда на том конце ответили, вежливо произнес:

– Добрый день, мне нужен Аркадий Яковлевич Шульц. Могу я услышать его?

– Да. это я, – донесся из трубки приглушенный, испуганный голос.

– Очень приятно. Меня зовут Лев Гуров. Лев Иванович Гуров. Оперуполномоченный по особо важным делам. Мне ваш номер дал Андрей Самойлов, хозяин ювелирной сети «Бирюза». Он сказал, что вы хотели о чем-то поговорить. Это так?

– Да я. я хотел, – вновь очень неуверенно зазвучал голос. – А вы правда из полиции?

– Правда. Можете позвонить Андрею, он подтвердит.

– Нет. нет, зачем же, я верю. Просто. просто дело такое странное. Я даже не знаю. Впрочем, хорошо. Пускай. Раз уж. Когда мы можем встретиться с вами?

– Сегодня у меня очень загруженный день, освобожусь, наверное, только часам к восьми. Устроит вас это время?

– Да, вполне. Я в Сокольниках живу, недалеко от парка. Там есть кафе «Бригантина», вы легко найдете. Очень всегда удобное место для разговора, в кафе спокойно, да и публика приличная. В восемь я буду ждать вас там. Так вам удобно?

– Вполне. Только, если немного опоздаю, не обессудьте. Работа.

– Нет-нет, ничего страшного. Я подожду.

Разговор с Шульцем произвел на полковника впечатление, в целом, положительное.

«Похоже, мужик вполне адекватный, Андрей не соврал, – думал он, закрывая блокнот и пряча в карман трубку. – Только напуган чем-то. Интересно, чем?»

Рабочий день, как обычно, напряженный и хлопотный, продолжился, и Гуров действительно смог освободиться только в восьмом часу.

Проявив чудеса экстремального вождения, он прибыл в кафе «Бригантина» на целых десять минут раньше оговоренного срока и, очень довольный собой, вошел в зал.

Слова Шульца оправдались, заведение и впрямь было вполне приличным. Играла негромкая музыка, на огромной плазме, занимавшей полстены, сменяли друг друга приятные природные пейзажи, за столиками сидели солидные посетители.

Но, обводя их взглядом, Лев так и не смог ответить себе на вопрос, кто из присутствующих здесь мог бы оказаться пожилым ювелиром. Большинство составляли пары, а из двоих мужчин, пивших ароматный кофе в одиночестве, ни один не подходил по возрасту.

Решив, что в своем стремлении не опоздать немного перестарался, он тоже заказал себе кофе и устроился за столиком прямо напротив плазмы. Умиротворяющие пейзажи хорошо действовали на психику после напряженного дня.

Время шло, а Гуров так и продолжал сидеть в одиночестве. Никто из посетителей не подходил к нему, чтобы узнать, не он ли тот самый оперуполномоченный по особо важным делам, которому недавно была назначена здесь встреча, никто не входил в кафе с поспешностью и виноватым видом опоздавшего.

В пять минут девятого Лев решил позвонить Шульцу.

«Может, в последний момент снова чего-то испугался», – думал он, слушая гудки в трубке. Слушая долго, но кроме гудков так ничего и не услышал.

Он звонил Шульцу еще два раза, в четверть и двадцать минут девятого, но результат был аналогичным. В досаде и недоумении он расплатился за кофе и поехал домой, решив перезвонить ювелиру утром и, если тот снова не ответит, связаться с Самойловым.

Однако очередной рабочий день был вновь до предела загружен, и о своем намерении Гуров вспомнил только к обеду. Едва лишь он взял трубку, чтобы позвонить Шульцу, как загорелся экран, и раздались мелодичные переливы, сообщающие, что кто-то звонит ему самому.

Высветился номер Орлова.

– Лев Иванович, ты сейчас на месте? – спросил генерал.

– Да, в кабинете.

– Отлично. Зайди ко мне, пожалуйста.

Гуров догадывался, что в разгар рабочего дня Орлов навряд ли вызывает его, чтобы поговорить о погоде. Но сейчас он параллельно вел сразу три сложных дела, и сама мысль о том, что заботливый начальник приготовил для него четвертое, вызывала справедливое негодование.

Поэтому, едва войдя в кабинет, Лев решительно проговорил:

– Петр, если ты хочешь снова повесить на меня какую-нибудь «дополнительную нагрузку», то я…

– Да погоди ты, не кипятись, – улыбнувшись, прервал его Орлов. – Сядь, успокойся. Никакой особенной нагрузки не будет. Просто нужно разрешить небольшое недоразумение. В нем замешаны иностранные граждане, поэтому все пришлось сделать по-взрослому – официальное заявление, официальная реакция. И официальное дознание, соответственно. Официальное и чисто формальное. Они заявили – мы отреагировали. Больше там ничего не требуется.