И далее начался волшебный путь вчерашней кухарки — сначала это была постель командующего, графа Шереметева. Потом ее пышное тело укладывается в кровать повыше — к всесильному фавориту Пет­ра Великого, князю Меншикову. А оттуда был прямой (и весьма час­тый) путь — в царскую постель.

По поводу этого события был даже нарисован тогда лубок. На нем был изображен царь, восседавший за пиршественным столом. И вельможа подводил к царю грудастую, дебелую красавицу. Подпись гласила: «Верноподданный уступает царю самое дорогое». Так что не прошло и года, как кухарка Марта, вместо кухни пастора, оказалась в царском дворце.

Обычно все эти минутные пассии быстро исчезали из спальни пыл­кого Петра. Но Марта осталась в ней навсегда. Прелести красавицы и ее добрый характер сотворили невероятное: император Всероссийс­кий женился... на вчерашней кухарке. Марту крестили, и под именем Екатерины Алексеевны Петр короновал ее императрицей.

В 1725 году Петр опасно заболел. У постели умирающего царя со­брались ближайшие вельможи. По стойкой легенде, великий импера­

тор коснеющим языком успел только сказать: «Отдайте все...» Но кому отдать, он сказать не успел.

В миг важнейшего повеления насмешливая Смерть забрала всесиль­ного царя!

Пока обряжали тело, вельможи собрались в соседней дворцовой зале — решить, кому отдать «все», то есть величайшую империю, про­тянувшуюся на полсвета — от Балтики до Тихого океана. И вот тогда в той же зале они с изумлением увидели... гвардейских офицеров! Это пришли командиры гвардейских полков, созданных Великим Петром

На возмущенные вопросы вельмож: «Как посмели?!», ответом была барабанная дробь... с улицы! И, выглянув в окно, вельможи увидели гвардейцев, собравшихся во дворе. Все выходы из дворца оказались заняты гвардией. И гвардейские командиры выкрикнули бывшую ку­харку императрицей Всероссийской Екатериной I. (Появиться бы в это время драгуну — первому мужу новой императрицы!)

Весело правила Екатерина I. От новой императрицы осталась дворцо­вая расходная книга. В ней траты на шутов и пиры вполне соразмерны с расходами на все государство.

Вот так на пороге XVIII века на политическую арену вышло детище Великого Петра — гвардия. И весь век с нее не уходила.

И уже вскоре удалая гвардия сотворила еще одну императрицу.

ВТОРОЙ ПОХОД ГВАРДИИ: ИМПЕРАТРИЦА-НИМФА

После смерти Екатерины I ее дочь Елизавета «жила в полнейшем нич­тожестве». Постаревшие сподвижники Петра Великого пригласили править страной потомков родного брата Петра Великого — Ивана.

В Россию приехали принц и принцесса Брауншвейгские. Импера­тором был объявлен их сын, младенец Иоанн Антонович. А так как он еще в колыбельке лежал, правительницей при несмышленыше стала его мать — принцесса Анна Леопольдовна.

Не понимали пришельцы из Брауншвейга, как опасна наша гвар­дия. Но дочь Великого Петра понимала.

Елизавета была рождена до брака матери с императором. И лишь после брака была «привенчсна» — объявлена законной дочерью Петра. Дитя любви была чудо как хороша. Копна рыжих волос, божественная фарфоровая кожа с легким розовым румянцем. И формы самые что ни есть соблазнительные — великолепный рост, высокая грудь, стройные длинные ноги. Некий немецкий дип­ломат, увидев ее, упал в обморок от ее красоты.

Была она безумна в страсти. Кровь Марты бросала ее в объятия про­столюдинов. Казак Розум, красавец-певчий, которого она увидела в придворной церкви, сразу завладел ее сердцем. Елизавета превратила безродного казака Розума в графа Разумовского, и он стал ее любовни­ком на долгие годы.

На портретах бросается в глаза крепкий волевой подбородок ним­фы — подбородок ее беспощадного отца! Отдаваясь любви, рыжекуд­рая Елизавета не забывала о власти. Истинная дочь Петра не захотела жить в забвении. Волевой подбородок потребовал — рискнуть. И она обратилась к гвардии.

Холодной ноябрьской ночью 1741 года по Невскому проспекту ехали сани, окруженные тремя сотнями гвардейцев. А в санях... наша нимфа!

Сани направлялись к царскому дворцу.

По пути во дворец гвардейцы весело арестовывали полусонных вель­мож, живших на дворцовой набережной. Так, с шутками и прибаут­ками, они отправили из постели в тюрьму главных сподвижников правительницы Анны Леопольдовны.

Приближаясь ко дворцу, чтобы избежать лишнего шума, нимфа покинула сани. И гвардейцы на руках понесли нашу красавицу ко дворцу. На крепких руках гренадеров явилась Елизавета в безмя­тежно спящий дворец. Когда караульный попытался ударить в ба­рабан, — вспороли барабан шпагой. Дворцом овладели без сопро­тивления.

— Пора вставать, сестрица! — разбудила Елизавета правительницу империи. Ночная революция победила. Законную правительницу от­правили в крепость вместе с семейством. Младенца-императора наша нимфа взяла с собой в сани. Ребенок заливался смехом, радостно тянул ручки к гвардейцам. Елизавета целовала его: «Бедное дитя!». И, повзды­хав, отправила «дитя» в вечное заточение — в Шлиссельбургскую кре­пость. И вчерашний император Всероссийский (этакая русская вер­сия французской «Железной маски») вырастет в тюремной камере, не зная, кто он, за что попал в камеру. Там, в крепости (уже при Екатери­не Великой) его и убьют охранники, а несчастные его родители сгни­ют в заточении.

На следующее утро Елизавета объявила себя императрицей и... пол­ковником гвардейского полка. Она уважала гвардию.

Вот так наша гвардия совершила второй победоносный поход на царский дворец. Но, оказалось, совсем не последний.

ОТКРЫТИЕ ПРАБАБУШКИ НАШЕГО ГЕРОЯ

Императрица Елизавета I правила страной, как русская помещица — своенравно и взбалмошно, жестоко и одновременно добро.

Законного супруга и детей у нашей нимфы не было. И Елизавета при­думала сделать наследником престола своего племянника Это был сын ее старшей сестры и голштинского принца — Карл Петр Ульрих, в пра­вославии ставший именоваться великим князем Петром Федоровичем.

Елизавета подыскала ему жену — немецкую принцессу.

Софья-Фредерика Августа была дочерью одного из бесчисленных немецких принцев на службе у Фридриха Великого.

Маленькую Софью отправили в далекую Россию. По пути в Петербург ее везли через Ригу. Там, в тюремном замке, под стражей содержалось несчастное браунгшвейское семейство, свергнутое императрицей Ели­заветой.

Тень гвардейского переворота встретила эту впечатлительную и ум­ненькую девочку уже на границах России.

В Петербурге вчерашняя лютеранка Софья-Фредерика, приняв пра­вославие, становится великой княгиней Екатериной Алексеевной.

Так начинается русская жизнь этой 14-летней девочки — будущей императрицы Екатерины Великой, прабабки нашего героя.

Впоследствии она расскажет о своей тогдашней жизни в знамени­тых «Записках», которые прочтут после ее смерти все последующие цари из дома Романовых. И, как мы узнаем далее, прочтут с ужасом. Неравнодушным женским взглядом описала Екатерина красоту импе­ратрицы Елизаветы, и, конечно же, предмет всеобщей зависти — несрав­ненные, стройные, длинные ноги императрицы. Обычно они были со­крыты ужасным кринолином и юбками. Но нимфа, ставшая императ­рицей, придумала, как явить миру свои прелести. Как описывает Екатерина, во дворце устраиваются ночные маскарады, на которые им­ператрица велит дамам являться в мужских нарядах. И тогда все ее фрей­лины превращаются в жалких пухленьких коротконогих мальчиков, а сама Елизавета царит над ними высоким длинноногим красавцем