в другой. А потом он вдруг увидел в окне «дедушкин» самолёт. Конечно не тот, на котором дед улетел последний раз в командировку. Просто похожий. Только горячий шоколад вдруг застрял в горле и стал горьким. А небо заволокли чёрные тучи. Пять часов Орловы просидели в аэропорту глядя на бушующую за окнами грозу и табло с отменой рейсов. А потом мама не выдержала, и они заселились в гостиницу неподалёку. Пока родители оформляли документы, Петька залип в рекламу турфирмы — на экране во всю стену показывали детей, играющих на берегу океана. Вот куда им нужно летать в каникулы — а не на базу отдыха! Чирикнула пришедшая на папин телефон смска и тут же раздался его крик:

— Погода наладилась! Летим!

Орловы снова загрузились на такси и рванули к аэропорту.

— А полетели следующим летом на океан! — предложил Петька.

— Ну… следующим может и не выйдет, а вот через год… если с работой всё будет хорошо… Как раз деньги после переезда останутся… — задумался папа.

— Про ремонт на новом месте не забудь! Я в хлеву жить не собираюсь, — напомнила мама.

— Да чего на нём делать на этом океане? Скукотища! А деньги понадобятся участочек прикупить…

Петька даже спорить не стал — бесполезно. Голубое небо снова заволокли тучи, а между ними мелькнул «дедушкин» самолётик. У Петьки на душе стало совсем паршиво и когда в аэропорту их снова ждала отмена рейса по погодным условиям, он даже не удивился. «Ну и пусть!» — думал Петька, — «Не хотите лететь на океан, сидите на земле!».

Так и вышло — стоило Орловым уехать из аэропорта — погода налаживалась, они возвращались — возвращалась и гроза. На вторые сутки бабушка заговорила о сглазе и проклятье, а мама о «знаках», которые нельзя игнорировать.

Вот так короткий перелёт Орловых превратился в трёхдневное увлекательное путешествие на двух автобусах, поезде и машине. Петьке дорожные приключения очень понравились, а новая квартира понравилась ещё больше. В ней даже бабушка забыла о «проклятье», а мама перестала ворчать. Петька забежал в пустую, залитую солнцем комнату: — «Моя! Эта будет моя!». В воздухе ещё пахло обойным клеем и стружкой, мама поспешила распахнуть окно, и тут же в комнату влетела божья коровка. Она села на папину руку и он, присмотревшись, воскликнул: «Люся!»

Папа купил Люсе аквариум, и каждый вечер приносил ей свежую траву и мелких жучков. Мама с самого начала невзлюбила домашнюю питомицу, а в один прекрасный майский вечер окончательно возненавидела. Папа тогда пришёл домой с широченной лукавой улыбкой на лице и протянул маме что-то конусовидное, завёрнутое в газету.

— Посмотри, что я нашёл!

— Это… мне… так неожиданно…

Мама развернула газету и ошарашено уставилась на берёзовую ветку.

— Что это?!

— Да вот же, — Папа отогнул недавно проклюнувшийся клейкий листочек, — сколько тли! Люське на неделю хватит.

Мама кричала долго, переходя с визга на рыдания, и закончила только охрипнув. Петя не разобрался, почему она так расстроилась. Но на всякий случай закрылся в своей комнате и решил деревья и тлю домой не носить.

Люсю после того случаю папа отвёз к бабушке. Та как раз обживала недавно купленную дачу в Земляникино, и Люся стала её первым домашним животным. А летом и остальная семья на дачу перебралась. Божья коровка обзавелась десятью подружками-соседками по аквариуму, Петя тоже завёл подругу. Вернее, Динка к нему сама навязалась. Вначале гуляла по другую сторону забора и всё время норовила рядом с ним оказаться, чтобы глупость какую-нибудь спросить, а потом нашла щель, и они начали лазать друг к другу в гости.

***

Следующим летом Петьке исполнилось десять и «на юбилей» папа обещал свозить их с мамой на «наше море». Петька знал, что настоящее море или океан от «нашего» отличается температурой и солёностью. И на карте «наше море» называется «озеро Байкал». Знал, но радовался ужасно: они с папой распланировали маршрут вдоль моря и приключения на каждый день. Накануне отлёта Петька никак не мог уснуть и решил коробку шоколадных конфет доесть, рассудив: раз завтра улетаем, то бабушка подумает, что конфеты мама с собой забрала, а когда вернёмся — мама подумает, что их бабушка съела. Прокрался на кухню — а там мама с бабушкой чаи гоняют! Петька в коридоре затаился и разговор их услышал.

Бабушка поездке совсем не радовалась, говорила:

— Не надо вам лететь… предчувствие у меня не хорошее, а вдруг опять начнётся… это…

И мама не радовалась:

— Ну что «это», Мама? Зачем вы меня пугаете, я сама «проклятья» боюсь, аж сердце болит и дышать нечем!

— Так может останетесь, на дачу поедем…

— Не могу, Гошка уже билеты купил — знаешь какие дорогущие!

Мама начала всхлипывать и полезла за ингалятором, бабушка принялась её утешать. Разочарованный Петька вернулся в кровать и вдруг обнаружил что радость его куда-то улетучилась и дело не только в конфетах. А что если «проклятье» и правда их не пустит на море? Петьке снились страшные чёрные тучи, подбирающиеся к самолётику. Проснулся он от грохота — за окнами бушевала гроза. Папа в чём-то убеждал перепуганную зарёванную маму. Петьке стало его жалко — зачем спорить, если всё равно собираешься сдаться? Но себя жалко было ещё больше.

И конечно они поехали в Земляникино. Родители так до конца и не помирились и Георгий Петрович, для вида покопавшись на грядках, ушёл в поход с друзьями — не зря же снаряжение для Байкала купил! Хотел Петьку с собой взять, да мама не пустила. В день его возвращения Петька ежеминутно поглядывал на дорогу, мама с утра начищала дом, а бабушка лепила пельмени. Он вернулся за полночь, весёлый, загорелый, пропахший рыбой и костром. Бросил на веранде рюкзак и побежал в гостиную:

— Ну, как мои девочки? Скучали?

Георгий Петрович склонился над аквариумом, где на охапке травы мирно спали божьи коровки. Одна, две, три… одиннадцать — все на месте. Пересчитав, обернулся к жене:

— Ты им тлю ловила?

— Тлю? Тлю?! — Инна Сергеевна шумно вдохнула и кинулась на мужа, — А тебя не интересует моё здоровье или как наш сын?

— Почему же, интересует, но я вижу: вы здоровы, а сына забыть покормить сложнее, чем коровок, он и напомнить может.

Ноздри Инны Сергеевны раздувались как у беговой лошади. Когда она раскрыла рот, Пете показалось, что ей просто не хватает воздуха, и опять нужно будет искать ингалятор. Но это был приступ ярости, а не удушья:

— Здоровы? Да я неделю пластом