весну будет цвести и преображаться. Как же там у Есенина? «В саду горит костёр рябины красной…» – вспомнила я. Литературными познаниями в области творчества этого поэта, я была обязана опять же этому кусту и домработнице, бывшей школьной учительнице, которая как-то невзначай подметила сходство натуры. Учительница вышла замуж за военного и уволилась. Вернее, наоборот, уволилась в преддверии свадьбы… Нет, я конечно, не круглая дура и тупица. Просто после пятого класса потеряла интерес к учёбе и почти перестала делать уроки. Уже тогда я знала, что расту красивой девочкой. А раз так, то зачем собственно учиться? На выпускном мне не было равных. С каким восторгом оборачивались на меня мальчишки и мужчины! Едва отзвенел последний звонок, я купила на украденные у бабушки деньги билет и укатила в Москву, искать своего принца, похожего на тех, что видела в кино…

Отчего-то вдруг я возненавидела деревце, и подумала, что надо сказать садовнику, чтобы он, наконец, спилил ветку, ставшую мне нелюбимой. Я представила себе, как однажды открою глаза и не увижу ее. Вдруг после что-то изменится? «Изменится наверняка!» – подумала я, а мысль о садовнике показались мне приятной. От этого я испытала прилив жара, тяжестью заполнившего низ живота. До одури, до застрявшего в горле стона мне вдруг захотелось, чтобы его сильные руки перевернули меня на спину, разорвали шёлк ночной рубашки, сдавили и начали тискать грудь. Мои пальцы принялись нежно ласкать набухающие соски. Я повернулась лицом туда, где должен был спать Вадим, но не увидела супруга. К счастью, он сегодня ушел задолго до моего пробуждения.

В воображении возник садовник по имени Сергей. Это был крепкий сорокалетний мужчина с мускулистыми руками и рельефными кубиками тренированного пресса. Сергей проживал в небольшом домике для прислуги вместе со своей женой, нашей новой горничной – тихой, похожей на тень, женщиной. Я неожиданно испытала прилив обиды, смешанной со злостью, когда вдруг представила себе, как Сергей ласкает свою тихоню Таню. Мне отчётливо виделись её выпуклые глаза и в истоме приоткрытый рот. Выкрашенные дешёвой краской волосы спутались и разметались по подушке. Вскрикивая в такт раскачивающейся кровати, она коротко подстриженными ногтями скребёт загорелую кожу на его спине… «А потом после всего этого она варит мне кофе и готовит еду!» – вдруг подумала я и испытала брезгливость.

К горлу подступил ком, но тут же пропал. Я даже не заметила, как моя рука оказалась между широко раздвинутых ног. Кончики пальцев коснулись шелковистых волосиков и током тронули лоно…

Я зажмурилась, но воображение и нарастающее желание продолжало глумиться надо мной. Я представила, как его рот крепко впивается в мои губы, а щетина касается нежной кожи. По телу побежали мурашки, и закружилась голова. Сердце учащенно забилось, и кровь быстрее побежала по венам, не оставляя без желания ни единой клетки моего организма. Скорее! Я усилием воли открыла глаза и убрала руку от набухшей влагой плоти. Пытаясь отвлечься, стала искать отличия на рябине, но не находила их. Это примерно то же самое, когда изо дня в день смотришь по несколько раз на себя в зеркало. Всегда вроде бы одно и то же лицо. Но это не так! Каждое утро оно становится старше ровно на одни сутки! Меня вдруг охватил страх. Ещё немного, и в общественном транспорте мне станут уступать место. Хотя когда я последний раз ездила на метро?! Я вообще забыла, когда туда спускалась.

Я поёжилась от неприятной мысли и опустила ноги с кровати. На часах почти полдень.

Прохладный душ смыл остатки сна. В гостиной вместо горничной оказался садовник. Он словно материализовался из моих грёз плотью с запахом мужского тела. Я некоторое время стояла и растеряно смотрела на его широкую спину и мощные плечи. Взгляд садовника был устремлен в окно.

«Он не слышал, как я вошла? Или делает вид, что не слышит?» – промелькнуло у меня в голове.

– А где Татьяна? – спросила я, как можно строже.

Но получилось как-то театрально наиграно.

Сергей повернулся и прежде, чем ответить на вопрос, расплылся в белозубой улыбке.

– Доброе утро! – пожелал он мне.

Я смотрела на его ровные, крепкие зубы и думала, почему у Вадима не такие? Редкие и мелкие, они были у мужа острыми, как у карикатурной акулы. Когда в минуты редкой близости он покусывал меня, то было неприятно и, даже, больно.

– И вам не хворать! – ответила я с напускной ленивостью.

Я сильнее запахнула халат на груди, словно боясь, что желание вырвется наружу, и прошла к стойке. В вазе уже были свежие фрукты. Я оторвала от кисти виноград и медленным движением руки, томно глядя в глаза мужчины, отправила ягоду в рот. Прежде, чем проглотить, пососала её, перекатывая языком, и сложила губы трубочкой так, как это делают девушки, любительницы селфи, чтобы подчеркнуть свою сексуальность.

– Татьяна заболела, и ночью её пришлось увезти в больницу, – сообщил Сергей.

Он явно стремился произвести впечатление известием и, возможно, вызвать жалость к своей персоне. Можно сказать, что это у него получилось. Я внимательнее посмотрела на него. Может Сергей рад, что остался наедине со мной? Вдруг между нами незримая связь, и он уже почувствовал, как наэлектризовано пространство вокруг?

– Чего так? – поинтересовалась я. – Надеюсь, не инфекция?

Вдруг я вспомнила, что именно Татьяна моет фрукты, и решила ограничиться одной, уже съеденной, ягодой.

– Она руку рыбой наколола, и рана воспалилась, – объяснил Сергей.

– Неужели гангрена? – Я сделала вид, будто испугалась.

На самом деле Татьяна мне была абсолютно безразлична. Просто, теперь не придется объяснять Вадиму, зачем три раза за день я стану уезжать из дома. Где мне завтракать и обедать, если горничная, а по совместительству кухарка, при смерти? Под предлогом проведать ставшую практически членом семьи Татьяну, можно устроить шопинг. Однако, этот поток мыслей был остановлен вновь вернувшимся острым желанием. Мой взгляд отяжелел и норовил опуститься ниже пояса Сергея. Мужчина, словно зная мои мысли, надел плотно облегающие шорты. Они явно были ему не по размеру: его мужское хозяйство выпирало неровным бугром, привлекая к себе внимание.

«Он что, специально?!» – думала я, теряя над собой контроль и пытаясь дышать ровно.

– Да бог с вами! – сказал между тем мужчина. – Воспалилась рана – и всё.

– Надолго положили? – допытывалась я.

– На недельку.

Отчего-то я расстроилась и вдруг поняла, что снова смотрю не туда. Но было поздно: на этот раз Сергей заметил. А может даже видел и раньше, но не подавал вида. Только сейчас в его глазах запрыгали весёлые чертики, а уголки губ едва заметно дёрнулись.

Я рассвирепела и спросила:

– Чего лыбишься?!

Сергей развёл руками.

– Кофе