возражать, но Виталий ничего не хотел слушать. Через час всё было уже готово: растрёпанные волосы превратились в аккуратное каре, а на полу лежали клочки остриженной шевелюры.

— Вот, посмотри. Я тебя ещё и побрить успел, пока мы были в ванной. От девчонок отбоя не будет, — сказал, с лёгкой усмешкой, врач.

— Ооооо…. — это единственное, что он услышал из уст Евгения. Наверное, больной был слишком сильно поражён своим новым образом.

После этого молодые люди вернулись к привычному для них общению. На следующий день Виталию выпала ночная смена, он должен был дежурить в отделении для тяжелобольных. Первые три часа молодой человек ещё спокойно сидел: заполнял бумаги, читал истории пациентов, смотрел что-то на телефоне. Но потом всё это как-то наскучило, а в корпусе всё равно было тихо, как на кладбище, так что Виталий решил сходить к Евгению.

«Надеюсь, он не спит. Хотя 3 часа ночи, разумеется, спит. Ну, ладно, если спит, то просто посижу у него, всяко, веселее, чем одному сидеть в пустом коридоре», — подумал про себя Виталий и, не спеша, побрёл в сторону палаты 303. Когда врач зашёл, то увидел, что Евгений, на удивление, не спит, а сидит и смотрит в окошко на Луну.

— 3 часа ночи, почему ты не спишь?

— Доктор, а вы, почему не на дежурстве? И почему пришли ко мне?

— Там скучно, да и о побеге, кажется, ник-то не думает, вот я и решил хотя бы у тебя посидеть. Ты, не против? — Проныл гость.

— Конечно, нет, доктор. Присаживайтесь. — Евгений похлопал рукой по кровати. — Правда, сегодня прекрасная луна, розоватая. И звёзд совсем нет. Такая же Луна была, когда убили мою мать. — После этих слов молодой человек грустно улыбнулся.

Виталий ещё никогда не видел его таким, обычно Евгений безразличен ко всему.

— Это, конечно, не моё дело, да и тебе, вряд ли, захочется рассказывать, но как это произошло?

— Эх…. Я был тогда совсем маленьким и мало что помню, я даже лицо матери уже забыл, но, зато, отчётливо помню, что раздался звонок в дверь. Когда мама её открыла, то в дом вошёл какой-то мужчина, и они начали ругаться. Я не знал этого мужчину, но мама, похоже, знала, потому что она кричала, что не отдаст меня такому больному фанатику, помешанному на Боге. После этого незнакомец начал кричать, что моя мама еретичка, которую околдовал Дьявол, поэтому её нужно очистить. Говорил, что сам предаст её очищению господнему. Сказал, что её кровь искоренит зло в ней. После этого он достал кинжал. Не знаю, где он его взял, но знаю и помню одно, что мама успела быстро повернуться в мою сторону и прошептать: «Прячься!». После этого мужчина вонзил кинжал ей в сердце, а я, от испуга, спрятался в шкафу в своей комнате и боялся даже вздохнуть. Мужчина прошёлся по дому, прислушался и, не услышав ни единого звука, ушёл. После этого приехала полиция, они не успели схватить убийцу. Меня нашли через пару минут. Я не сразу понял, кто открыл дверь шкафа, поэтому набросился на них с кулаками, но меня быстро успокоили, завернули в одеяло, дали горячего чая и уложили на койку в офисе. На следующий день полицейские задавали какие-то вопросы, содержание которых я уже не помню, спрашивали, что случилось, есть ли у меня родственники…. Но я ничего не мог ответить, я вообще не мог говорить, только плакать. Голос матери до сих пор снится мне ночами!…. — сказав последнее слово, пациент схватился за голову и заплакал.

— Прости, что спросил…

Ничего, я рад, что выговорился. Спасибо, что выслушали, доктор.

После этого разговора Виталий и Евгений, казалось, начали общаться совсем по-другому. Они даже подружились. Молодой врач был рад, что пациент начал открываться ему. Так прошла первая неделя работы в отделении для тяжелобольных. Прошла она на удивление легко и, даже, весело. Но вот однажды, когда Виталий вновь пришёл к своему пациенту, тот спросил у него то, чего молодой врач не ожидал услышать.

— Доктор, а как вы себя чувствуете? Ещё осознаёте себя? Или вы уже даже и не задумываетесь о том, кто вы?

— Не понимаю о чём ты, со мной всё хорошо. Я отлично помню, кто я и зачем сюда пришёл. А вот что насчёт тебя, тебе уже лучше?

В такие моменты, когда Евгений задавал странные вопросы, Виталий пытался вести себя, как обычный врач, а не как друг.

— Доктор, что вы обо мне думаете? Зачем так любезничайте, если в мыслях всё равно продолжаете повторять, мол: «У него не все дома. Угораздило же возиться с таким пациентом!» Разве я не прав, доктор? Вы ведь тоже считаете меня сумасшедшим? — с выражением жгучей неприязни произнёс больной.

— Не понимаю, к чему ты всё это говоришь, но позволь тогда спросить у тебя, кто же в твоём понимании человек, у которого «не все дома»?

— Виталий Семёнович, вы считаете, что у вас подобных «все» дома. Но вы хоть раз задумывались, что значит это выражение. Мне кажется, что именно у сумасшедших людей, таких как я, «все дома». Хотите знать почему? Мы не ищем пустых, ненужных желаний, мы не стремимся к задуманному кем-то идеалу, мы сами создаём идеал, таким, каков он для нас. ВЫ понимаете, доктор?

— Нет, не понимаю и не считаю твою политику верной, наверное, потому, что не привык так жить. Но, я должен тебе напомнить, что я врач, а ты мой пациент, так что не надо навязывать мне свою манеру жить.

Хоть Виталий и сказал так, но, идя по улице домой, он снова и снова прокручивал в голове слова Евгения. Молодой врач не понимал, теперь он уже ничего не понимал. Человек, с которым он подружился и которого уже перестал считать больным, сказал ему то, что заставило всерьёз подумать о жизни. На мгновенье он даже задумался, что же значит выражение «все дома». В его понимании это всегда означало быть обычным здоровым человеком. Но что значит быть здоровым человеком? А вдруг безумец прав и только сумасшедшие являются самыми здоровыми людьми? «Все дома» …… У кого из нас вообще «все дома»? Кто вообще придумал эту идеологию, по которой ровняются все люди мира, кроме, разве что, безумцев. Ведь если бы такой закон бытия придумал бы сумасшедший, то она была бы не такой, как сейчас. Нет, нет, всё слишком сложно и непонятно.

Вернувшись домой, и сев в удобное кресло, Виталий ещё раз всё обдумал, сопоставил за и против, но