«Юнити» был первым американским модулем, пристыкованным к МКС в 1998 году, и имел шесть стыковочных слотов, похожих на туннели, соединенных в общую канализационную систему.

Я перехожу в модуль «Транквилити», где находится жизненно важное оборудование, рециркулятор воды, генераторы кислорода и туалет, которым пользоваться так же трудно, как и ожидать, что здесь будет специальный космический стульчак (МКС создавалась мужчинами для астронавтов-мужчин, так что – никак иначе).

Пройдя «Транквилити», я оказываюсь в обзорном модуле Европейского Космического Агентства. Это большой купол с семью тридцатидюймовыми иллюминаторами, обеспечивающими панорамный обзор космоса и Земли. Он заставляет меня задержаться на мгновение и осмотреться.

Высота орбиты МКС составляет примерно двести пятьдесят миль над поверхностью Земли. В день станция совершает 15,54 оборота, а это означает, что мы видим рассвет или закат каждые сорок пять минут.

Сейчас станция пересекает линию терминатора, открывая взгляду часть планеты, залитую солнечным светом, – Северную и Южную Америки.

Лед распространился до Великих озер, подобно белоснежным пальцам, погружающимся в синюю воду. В скором времени ледники покроют их целиком и двинутся дальше на юг. Мичиган, Висконсин, Миннесота и некоторые области Нью-Йорка уже эвакуированы.

Соединенные Штаты произвели все вычисления. Сейчас уже известно, какие зоны на поверхности Земли останутся обитаемыми. Пометка: они ниже уровня моря. Огромный лагерь был разбит в Долине Смерти, штат Калифорния, уже подписаны торговые соглашения с Ливией и Тунисом. Но все понимают, что долго они не продержатся; по крайней мере, не тогда, когда выживание станет ежедневной задачей.

Проще говоря, мир будет пытаться пропихнуть восемь миллиардов людей через узкое горлышко воронки, в которой могут спастись лишь немногие.

Это будет война.

Я снова проверяю, нет ли данных от зондов (все еще ничего), и начинаю читать почту.

Первое письмо от сестры.

Я никогда не была замужем, и у меня нет своих детей, в отличие от нее. Для меня эти дети – настоящее сокровище, двое лучших из всех живущих людей на свете.

В письме нет ни темы, ни содержания, а только лишь моя сестра Мэдисон, говорящая на камеру. Как будто она понимала, что я буду слушать, идя спокойным шагом по беговой дорожке, и не смогу прервать ее рассказ.

«Привет, Эм. Я знаю, надо присылать короткие видео, но мне нужно многое тебе сказать. До Дэвида дошли кое-какие слухи. Говорят… что многое в скором времени поменяется. Что проводится большой эксперимент и мы скоро узнаем, почему началась Длинная Зима. Здесь люди продают свои дома за гроши и переезжают в Ливию и Тунис. Сумасшедшие. Они посылают солдат на…»

Видео обрезано на минуту или около того – цензура. Я продолжаю бежать по дорожке и смотреть на экран. Наконец, там снова появляется лицо сестры, но теперь с ней рядом два ребенка: Оуэн и Аделина.

– Привет, тетя Эм! – кричит Оуэн. – Смотри!

Он убегает из кадра, камера поворачивается, и я вижу, как он забрасывает мяч в баскетбольное кольцо, висящее футах в пяти[1] над полом.

– Записала? – спрашивает он у мамы.

– Да.

– Я сейчас повторю, если ты все-таки не нажала запись.

Я улыбаюсь, видя, как моя сестра поворачивает к себе камеру. «Они возвращают тебя домой? Если да, то… каков план? Я знаю, ты не сможешь водить какое-то время и тебе придется проходить реабилитацию. Конечно же, ты можешь жить с нами, если НАСА не собирается… если НАСА не может помочь тебе встать на ноги. Пришли мне ответ побыстрее, хорошо? Люблю тебя».

Мэдисон поворачивается к детям, которые теперь спорят на заднем плане. «Попрощайтесь с тетей Эммой».

Оуэн поднимает голову над диваном и машет рукой: «Пока!»

Аделина садится рядом с матерью и прижимается к ней, по-видимому, стесняясь камеры: «Пока, тетя Эмма. Люблю тебя».

Я уже начинаю писать ответ, когда неожиданно на экране всплывает окно:

В ту же секунду я открываю его и начинаю спешно проверять информацию по солнечной радиации. Увиденное повергает меня в состояние шока: они намного выше, чем данные, получаемые на поверхности Земли. Но ведь в этом нет смысла, так как зонд находится на том же расстоянии от Солнца. Может быть, его зацепила солнечная вспышка? Нет, данные постоянны на протяжении всего периода измерений. Может, какой-то локальный феномен.

Мое сердце практически останавливается, как только я открываю видеотелеметрию с зонда: на фоне солнца в кадре четко виден черный объект. Не астероид – они зубчатые и каменистые. У этого же объекта плавные линии и продолговатая форма. На что бы я сейчас ни смотрела, ясно одно – оно рукотворное.

Поскольку мы находимся на постоянной связи с агентствами в США, России, Европе, Китае, Индии и Японии, я сразу же активирую линию связи с Центром Сетевых Интеграций имени Годдарда, находящимся в Мэриленде.

– Годдард, это МКС. Мы получили первые данные с зондов. Идет процесс обработки. Примечание: сто двадцать седьмой что-то обнаружил. – Я глубоко вдыхаю, стараясь подобрать слова. – Первоначальная телеметрия показывает продолговатый объект с плавными гранями. На астероид или комету не похоже. Повторяю: похоже, что это не естественный объект, созданный…

Гаснет планшет, останавливается беговая дорожка. Одновременно с этим по станции проходит дрожь и в модуле начинает мигать свет.

Я включаю свой личный коммуникатор. – Сергей…

– Перегрузка по мощности, командир.

Ясней не стало. Солнечная батарея по-прежнему отключена, и станция находится на резервном питании.

По корпусу снова проходит дрожь, и у меня включается инстинкт самосохранения.

– Всем! Быстро вылезти из кроватей! Переходим в капсулу «Союз»! Запустить процедуру эвакуации!

Станцию начинает трясти, и меня отбрасывает в стену. Кружится голова, но тело реагирует абсолютно инстинктивно, и, помогая себе руками, я поднимаюсь к куполу. Через иллюминаторы я вижу, как Международная космическая станция разваливается на куски.

Скоро начнется мятеж.

Я чувствую растущее напряжение, и, куда бы я ни направился, везде меня провожают долгими взглядами, передают друг другу новости и шепчутся о секретах.