нет, продай одежду свою и купи меч… Они сказали: Господи! вот здесь два меча. Он сказал им: довольно» (Лк. 22, 35–37).

Один из этих двух мечей был в ту же ночь обнажен Петром. Христос велел ему вложить этот меч в ножны – «все взявшие меч мечом и погибнут» (Мф. 26, 52).

«Противоречие», усматриваемое некоторыми софистами из сопоставления этих двух текстов, исчезнет, если мы будем иметь в виду, что Петр ведь обнажил меч не в защиту Учения, а в защиту Учителя. Христос не пожелал принять этой жертвы. Не Малх напал на Петра, а Петр первый мечом ударил Малха.

Христос отнюдь не сказал, что взявшие меч погибнут от проказы, или от землетрясения, или от огня небесного. Нет, взявшие меч погибнут именно от меча. Но для того, чтобы они погибли от меча – надо сразить мечом – прибегнуть к справедливой войне. Текст этот, который «непротивленцы» стремятся использовать в качестве одного из главных аргументов своей теории, при внимательном его рассмотрении обращается таким образом против ереси.

Святой Сергий Радонежский благословил Димитрия Донского на брань с Мамаем. И два с половиной столетия спустя сергиевские иноки по примеру Осляби и Пересвета опоясали рясы мечами, а патриарх Гермоген призвал всю Русскую Землю восстать на угнетателей.

Руководясь примером Христа и деяниями отцов Церкви, мы должны отвергнуть лжеучение «непротивления злу насилием» как богопротивное, антицерковное и в конечном своем итоге – бесчеловечное.

Глава II

Понятие «справедливости» и цели войны

При обожествлении государства и нации единственным критерием суждения о степени справедливости данной войны есть степень выгоды ее для государства и нации. Если обнаживший меч считает войну единственным способом признания его законных прав, то ничем нельзя заставить его усомниться в справедливости его претензий. Манифест немецких ученых в августе 1914 г. является в этом отношении характернейшим человеческим документом.

Применив критерий высшего порядка – критерий духовной ценности, – мы можем разделить все веденные человечеством войны на три категории:

Первая – войны, веденные в защиту высших, духовных ценностей, – войны безусловно справедливые. Все наши войны с Турцией и с Польшей в защиту угнетаемых единоверцев и единоплеменников, как и Гражданская война 1917–1922 гг. с белой стороны, относятся к этой категории.

Вторая – и наиболее распространенная – войны, веденные во имя интересов государства и нации. Общего правила, общего мероприятия для этой категории не существует. К каждому случаю в отдельности надо применять особую мерку – ив каждом случае оценка может быть лишь чисто субъективной.

Третий вид войны – это война, не отвечающая интересам и потребностям государства и нации и не отвечающая в то же время требованиям высшей справедливости. Войны этой категории относятся по большей части к типу бескорыстных авантюр, а лучше сказать– авантюр бессмысленных. Таково, например, участие России в коалиционных войнах в 1799 и 1805–1807 гг., поход в 1849 г. на венгров, экспедиции французов в Мексику при Наполеоне III.

Войн первой и третьей категории– абсолютно справедливых и абсолютно несправедливых– незначительное сравнительно меньшинство. Больше всего сожжено пороху и пролито крови на войнах второй категории – войнах, имеющих характер государственный, национальный.

Общего мерила, как только что заметили, для этого рода войн не существует. Раньше, чем анализировать каждый отдельный случай, нам надлежит применить синтез: сгруппировать все вообще войны между данными государствами вместе, проследить их взаимоотношения на протяжении веков. Идя таким образом против течения истории, мы рано или поздно доберемся до первопричины раздора, посмотрим в корень. И тогда определим, кто «взял меч» – следовательно, кто нарушил первоначальную гармонию между данными государствами и данными народами.

Отрешившись от всякого шовинизма – чувства, которое всякий любящий свою Родину должен как можно больше избегать, чтобы не навлекать на нее несчастий, – анализируем для примера справедливость русско-польских отношений вообще. На заре истории этих двух славянских народов их отношения были добрососедскими. Первопричина раздора произошла в XIII в., когда польские короли, пользуясь монгольским разгромом, наложили свою руку на Червоную, а затем (Литва) и на Белую Русь. В польское государство был введен на положении бесправной «райи» русский православный элемент– многострадальные «диссиденты». В многовековом русско-польском споре почин, таким образом, подали поляки. Люблинская уния, авантюра Сигизмунда III, временный захват поляками Москвы – все это дальнейшие стадии поступательного притеснительного движения поляков.

Вслед за тем русская государственность крепнет, польская клонится к упадку. И первый раздел Польши – в сущности не раздел (польская государственность сохранилась), а просто дезаннексия – явился одним из справедливейших актов мировой истории. Было покончено с грехами четырех столетий, положен предел четырехсотлетним притеснениям.

Справедливость была, таким образом, восстановлена. Однако палку стали перегибать в другую сторону. Агония польской государственности конца XVIII в. создавала у соседей Польши непреодолимые стремления поживиться тем, что «плохо лежит», – совершенно так же, как паралич русской государственности XIII и XIV вв. возбуждал аналогичные чувства у польских королей и литовских князей. Результатом явился окончательный раздел Польши – экзекуция над целым народом– и насильственное введение в организм России враждебного русской государственности польского элемента. Последствия не замедлили сказаться: польские восстания против русских, захвативших Варшаву, были столь же обоснованы и столь же справедливы, как русские восстания против поляков, захвативших Кремль. Линейцы Скржинецкого и косиньеры Сераковского находились совершенно в том же положении, что ратники Пожарского и казаки Хмельницкого.

Затем – упадок русской государственности, возрождение польской и снова нездоровое стремление взять «что плохо лежит». И в результате Рижский мир и реаннексия «диссидентов»…

Мы видим таким образом, что в многовековой русско-польской распре первоначальная, так сказать, органическая несправедливость совершена поляками – что отнюдь не служит доказательством безупречности всех дальнейших поступков с русской стороны. Варшавская губерния в составе Российской империи такая же несправедливость, как волынские воеводства в составе Речи Посполитой. Был момент – два десятилетия (1772–1794) – восстановление нарушенной гармонии, но на нем не сумели и не захотели удержаться. Справедливость все время переходит из одного лагеря в другой – очевидным перевесом в сторону России («первоначальный грех» совершен поляками).

То же самое мы можем проделать при изучении других «конкретных случаев» – например, при столкновении русского племени с германским. Почин здесь исходит от свирепых меченосцев, огнем и мечом истреблявших славянские племена во имя торжества воинствующего германизма и оттягавших (несмотря на Невскую битву и Ледовое побоище) северные новгородские пятины. От Ледового побоища до Брест-Литовска – чрез Ливонские войны, Полтаву, Гангут, Бзуру и Сан – справедливость все время на русской стороне (за исключением эпизода Семилетней войны).

При изучении франко-германской распри отправной точкой следует считать 1806 г. – Иену и Ауэрштедт, за которыми последовал Тильзитский мир –