не для всех. У меня задание сложное, тяжелое. Боюсь, тебе не выдюжить, — пропыхтела она и принялась заводить ступу для вертикального взлета.

— А что за задание?

— Опасное, — нахмурилась баба Яга. — В детском саду кухарки и воспитатели сладить не могут с поколением молодым. Меня вот в помощь позвали.

Избушка на курьих ножках сочувственно скрипнула.

— Детский сад? — изумилась было Аленка, но тут же решила ничему больше не удивляться. — А я вам пригожусь.

— Нет, милая, ты девка несмышленая еще, нельзя тебе в детский сад.

— А у меня брат младший есть, еще я часто с детьми соседскими сидела, сказки им рассказывала!

— Сказки? — задумалась баба Яга.

— Да! И еще колыбельные петь умею и укачивать! И в горелки играть! — уверенно сказала Аленка и поняла, что баба Яга сдалась.

— Ну раз с человечьими детьми ладишь, то и с нашими справишься, — сказала она. — Запрыгивай в ступу, а я рядом на метле. На педаль правую нажми. Да, вот так. И-и-и! Полетели-и-и!

Ступа взмыла вверх так высоко, что верхушки ёлок стали казаться совсем далекими, а в лицо ударил холодок от облаков. Аленка замерла от восторга и страха и совсем забыла о том, что хотела уточнить у бабы Яги про детей человечьих и «наших». И очень зря!

***

— Не хочу! Не буду! Не буду не хочу! — неслись по заливному лугу жуткие вопли.

У Аленки при подлете заложило уши. Мудрая баба Яга протянула Аленке два маленьких кусочка пчелиного воска.

— Ты уши-то залепи, а то с непривычки оглохнешь. А ежели чего, бегаешь ты быстро?

Аленка испуганно кивнула.

— Это хорошо. Если Горынычи разойдутся, то беги прямо в лес, поняла? Там к волкам прибейся в стаю, у них поспокойнее будет.

Аленка вздрогнула, но снова смело кивнула и поспешила сунуть в уши воск.

— Ну, айда сдаваться!

И они совсем скоро вышли к красивому домику. На деревянной светлой стене над дверью яркими красками было написано «детский садик «Солнышко». Из приоткрытой двери доносились крики, визги, рёв и бесконечные «не хочу не буду». Аленка посмотрела на бабу Ягу. Та немножко даже побледнела, но смело открыла дверку и вошла.

— А ну-ка! Это что за шум?! — грозно спросила она. Ор притих, и Аленка любопытно заглянула бабе Яге через плечо.

Зажмурилась. Снова открыла глаза. Потерла глаза. Снова зажмурилась. Посмотрела одним глазом, потом другим.

— Баб Яга, а это что за тетя? У тети газки болят? — спросила милая девочка лет трех, дергая бабу Ягу за сарафан.

Аленка ошалело смотрела на милую девочку. Она была полностью белая, как снег, блестела и переливалась, как снежок на морозе. Косички у нее тоже были белые, а глазки голубые, как если сквозь ледышку на небо посмотреть.

— Нет, милая, не болят. Это она удивилась, какая ты красивая выросла.

Белая девочка застенчиво ковырнула полы сандаликом.

— Ага, мне все говоят, что я в маму-Снегуочку пошла! — гордо сказала девчушка и улыбнулась. У нее не хватало двух передних зубов. Ну что сказать, молочные зубы одинаково выпадают как у людей, так и у дочек Снегурочки.

— Вы пришли! Какое счастье! — закричали вдруг одинаковые мужички в красных рубахах и упали перед бабой Ягой на колени. — Спасите! Помогите!

— Ну, двое из ларца, чего тут у вас?

— Сами глядите.

А поглядеть было на что.

За длинным столом сидели …хм…дети. Это совершенно точно были дети. Трое трехголовых мальчишек. Зелененьких, как салатик весной на грядке. От этих и был основной шум: голов-то на троих девять штук, и все кричат и вопят.

— А ну, цыц! Вот я Горынычу-старшему на вас пожалуюсь, — прикрикнула баба Яга, и маленькие Горынычи примолкли.

Рядом с Горынычами сидели пять детишек — сразу видно, что братья и сестрички. Миленькие, румяненькие, но худые, как щепочки.

— Это Кощея и Василисы пятеро, погодки. Старшему в школу на следующий год, — шепнула баба Яга Алёнке.

— А это что? Русалки?

В большом надувном бассейне плескались маленькие русалочки и русальчики. Они, правда, не орали, но зато весело и задорно плескали на всех водой.

Один из русаликов брызнул водицей в спокойного тихого мальчугана, который единственный сидел за столиком спокойно. Но двое из ларца вдруг как-то немножко побледнели.

— Ложись! — скомандовала баба Яга и сама легла на пол, голову еще руками прикрыла. Аленка поспешила за бабой Ягой, и очень вовремя успела. По детскому саду пронесся оглушительный свист. Маленькие Горынычи попадали с лавки, как спелые груши. Кощеевы дети благоразумно заткнули ушки ватками: недаром мама у них была Василиса Премудрая. В бассейне забурила вода, и дочка Снегурочки с испугу ее заморозила.

— Это Соловья-разбойника сынок, — пояснила баба Яга, поднялась с пола и посмотрела на обстановку.

Первыми зарыдали русалочки с замороженными хвостами. За ними следом скуксились дочки и сыночки Кощея и Василисы. Рёв подхватили все девять Горынычевых голов. Жалобно замяукали котята кота Баюна.

Аленка поглубже засунула в ухо пчелиный воск.

— Ну и чего плачем? — спросила она, выходя из-за спины бабы Яги. Ей очень хотелось быть полезной.

— Не хотим пить какао! С пенкой! И кашу противную не хотим! Она скользкая! Хотим мороженое и пирожное! — сказал сынок Соловея Разбойника и снова приготовился свистеть. Но не тут-то было. Баба Яга нахмурилась, уперла руки в бока и грозно шевельнула бровью.

— За капризы каши березовой ведро тебе дам вместо какао, — сказала баба Яга, и сынок Соловья-разбойника притих. Березовой каши ему не хотелось.

— А ну-ка, дайте-ка я посмотрю, чем вас тут кормят, — скомандовала баба Яга и заглянула в кастрюли. Взяла ложку, попробовала, зажмурилась.

— Вкусно? — спросила Аленка.

На лице у бабы Яги выступили слезы. Она поспешно запила кашу детским какао и тут же закашлялась: пенкой подавилась.

— Вот тут у нас еще суп молочный с вермишелью, — подсказали две из ларца, и баба Яга снова смело взяла в руки ложку.

— Аленка, сколько лет живу, никогда такого не ела, — призналась баба Яга и вытерла слезы, — меня леший как-то бутербродом угощал фирменным, из еловой смолы и мухомора печеного. Ничё, в сравнении с этим даже съедобно было.

Аленка улыбнулась. Представила, как баба Яга такой бутерброд ест, после своих-то кулинарных изысков.

Баба Яга тем временем повернулась, на двоих из ларца с укором посмотрела.

— Это вы что, всех так кормите? Так неудивительно, что они орут у вас. Это они от голода.

Дети и впрямь орали. Аленка даже почувствовала, как у нее воск пчелиный в ушах нагрелся.

— Поможете? — с надеждой спросили двое из ларца

— А то как же! Только деточек успокоить сперва-наперво надо. Аленка, помогай! — сказала баба Яга и