– Вопрос понял. – На безжизненном лице Президента шевелились только губы. – Отвечаю. Да, урана более чем достаточно. Враги не все вывезли из страны в девяносто шестом[2]. Кое-что патриоты припрятали, когда в обмен на независимость и признание мировым сообществом мы разоружились. Это было большой ошибкой тогдашнего руководства, а то и диверсией. Уже ведется следствие, виновные понесут наказание…

Раз уж я да Рыбачка явились сюда, чтобы разобраться с гарантом, то логично предположить, что мы как-то пронесли в зал оружие. Но как? Ведь у входа всех обыскивали, а не только заставляли пройти через рамку металлоискателя. Я выдернул из пачки бамбуковую зубочистку и сжал зубами. Можно было, конечно, прихватить пластиковый «глок», на который не среагировал бы металлоискатель, но зачем рисковать, если в зале и так куча стволов? Тут прямо-таки оружейный магазин или филиал армейского склада. Выбирай, что нравится, и одолжи на время у хозяина.

Непонятно выражаюсь?

Намекну: господа палачи, коих на пресс-конференцию нагнали столько, что ко всем журналюгам приставить хватит, одним стволом не ограничиваются, частенько в пару к огнестрелу выбирая экзотику вроде нательного креста-кастета, австралийского боевого бумеранга или дротиков, отравленных кураре.

От экзотики я не в восторге, мне ее во время службы в армии хватило. Так что присмотрел я себе «микро-узи». «Узи» – это то, что надо, если хочешь быстро ликвидировать жертву, максимально нашпиговав ее пулями. Оставалась самая малость – изъять пистолет-пулемет у палача. Тот стоял, развернувшись ко мне гладко выбритым затылком.

Амнистия и закрытие тюрем – в закромах Родины не нашлось средств на содержание ИТК[3]– до крайности обострили криминогенную обстановку в стране. Коррумпированная милиция, о продажности которой рассказывали анекдоты, не могла защитить честных граждан, и ее упразднили. Но разве может свято место пустовать? Ментов сменили палачи. Эти отмороженные ублюдки без суда и следствия выносят приговоры правонарушителям. Обычно – смертные приговоры. У них это называется «узаконить». До последнего времени мне удавалось держаться подальше от убийц-госслужащих, но сегодня я сам иду на контакт – практически отдаюсь в руки правосудия. Шутка.

Нужный мне палач спиной загораживал проход в пустой сектор перед трибуной. Приблизившись к нему вплотную, указательным и большим пальцами я аккуратно приподнял и поддернул ремень. Негоже, чтобы ПП[4]израильского производства обременял своим весом натруженное плечо законника. Доля секунды на все. Еще чуток – и я не тварь дрожащая, но ствол имею.

Рано обрадовался.

Прихлопнув ладонью ремень к плечу, – я едва успел отдернуть пальцы – палач обернулся.

Мы замерли, глядя друг на друга. От удивления окаменели просто. Надо же, какая встреча!

Папа с мамой назвали этого палача Зауром. И череп он вовсе не брил – волосы попросту не росли. Слабое зрение законник компенсировал очками с толстенными линзами, что ничуть не мешало ему быть лучшим стрелком из тех, кого я знал. Он куда-то подевал свой неизменный плащ, поэтому я и не вычислил его среди коллег. Я-то думал, что высокий, худой и к тому же лысый очкарик в своем плаще спит, гадит и принимает душ, не вынимая рук из безразмерных карманов.

Это ж надо такому случиться – из всех палачей, призванных охранять Президента, – а их тут сотня, не меньше! – я решил отжать ствол именно у Заура. Шутка злодейки-судьбы!

Чтобы узаконить меня, он специально прилетел в Вавилон, где я осел, покинув Чернобыль навсегда. И до него многие пытались разлучить мое тело с душой, но только лысый очкарик сумел подобраться к Максу Краю так близко, что едва не отправил на тот свет. Заур почему-то решил, что я повинен в гибели его родных. К счастью, он быстро понял, что моя травленная радиацией тушка не при делах.

Плохая примета, если серьезная заварушка начинается с облома.

– Ты чего здесь?.. – повернув голову обратно, чтобы не привлекать внимания, Заур покосился на меня. Лысина и дужки очков блеснули.

Хорошо, что не назвал меня по имени. Если к слову «Макс» прибавить «Край», в сумме получится выделение слюны у палачей. Они тут же примут охотничью стойку.

– Дружище, я думал, ты помчишься с Ронином разбираться, – уклончиво ответил я, сделав вид, что покашливаю в ладонь. – Или за сестрой будешь присматривать дни и ночи напролет.

Перед тем как мы расстались, Заур поклялся узаконить Ронина, главу преступного клана «Азия». Тот имел неосторожность шантажировать палача, обещая навредить его сестренке, вот уже много лет как прописавшейся в больнице. Да и сам Заур не очень-то здоров: вместо одной руки и ноги у него протезы. Причем искусственной руки он лишился совсем недавно[5].

Так что я не удивился, обнаружив, что Заур еще не полностью укомплектован. Подбородком прижав к плечу ремень «узи», он поднес служебный планшет к уху, вроде как ему позвонили, и буркнул:

– За Танюшей… за сестрой приглядят. Начальство прямо с самолета вызвало. Срочная работа.

– С каких это пор палачи шестерят на Президента?

– С таких. Вчера всю охрану уволили, грешниками оказались… – он замолчал, потом выразительно повел плечом, на котором висел пистолет-пулемет. – Я не видел тебя никогда, если свалишь прямо сейчас. Ясно?

Типа чихнув в пальцы, – кивнув так, я согласился. Заур предложил приемлемый вариант. Не объяснять же ему подробно, корча из себя больного ОРЗ, зачем мне понадобилась аккредитация сюда. Я попятился. И это не отступление, это организованный отход на запасные позиции, как говорят вояки. Если не мозолить очки лысому палачу, можно зайти не по центру, а с фланга… Воспрянув, я схватился за фотоаппарат, как питекантроп при виде мамонта – за каменный топор. Типа я крутой папарацци, у меня даже галстук в горошек. Ай, не тот ракурс, хочу чуток левее, пропустите гения-творца!

– Здорово, Край!!! Иди сюда!!! Тут свободное место есть!!! – услышал я звонкий крик.

Так вопят от радости при встрече с другом.

Я обмер.

Составить ей компанию приглашала Хельга, любовница Заура. Даже розовое вечернее платье отказалось добавить женственности ее плоской груди и надбровным дугам. Перекачанные бицепсы и гладко выбритые виски – ни волосинки, как у подростка-панка – диссонировали с широченными бедрами. На скуластом лице застыли черные, будто ваксой нарисованные, слезинки. Чтобы скрыть от любопытных глаз десны, сплошь в кровавых язвочках, ей стоило поменьше улыбаться.