— Но почему большие суда не могут?..

Хаким громко откашлялся. Шупансея умолкла, ожидая, что скажет ее советник.

— Бейсе требуется время, чтобы обдумать ваше предложение и посоветоваться с принцем Кадакитисом, перед тем как принять решение. За ответом возвращайтесь завтра.

Монкель остекленевшими глазами посмотрел на императрицу, пораженный немыслимостью того, что простой смертный говорит за воплощение Матери Бей. Бейса кивнула и махнула рукой, отпуская просителей.

— Благодарим тебя, о императрица, — запинаясь, выдавил юноша, кланяясь и пятясь назад. Остальные последовали его примеру.

Некоторое время спустя, отпустив прочих придворных, Шупансея похлопала по краешку дивана, приглашая Хакима сесть рядом.

— Скажи нам, мудрец, — улыбнулась она, — что такого видишь ты в желании Сетмура построить новое судно, чего не видим мы?

Рассказчик тяжело опустился на подушки; всякие формальности исчезли, как было всегда, когда они с императрицей оставались наедине.

— Дожив до преклонных лет, выучиваешься ценить время.

Одной из немногих привилегий быть императрицей, и даже принцем, является возможность подумать, прежде чем принимать решение. Короче говоря, я испугался, что, пытаясь сразу дать ответ на просьбу о строительстве нового рыболовного судна, вы можете упустить более важные проблемы, которые затронуты в этом деле.

— Ты говоришь загадками, — нахмурилась бейса. — Мы всегда были откровенны друг с другом. Скажи прямо, это новое судно необходимо?

— Понятия не имею, хотя, думаю, следовало бы положиться на мнение тех, кто живет промыслом рыбы. Я хочу сказать, что, независимо от того, необходимо оно им или нет, судно должно быть построено, если вы хотите разрешить ваши более важные проблемы.

— Ты уже дважды упомянул более важные проблемы. Говори яснее, мудрец, после целого дня, проведенного с придворными и подданными, мы не можем решать загадки.

Поднявшись, Хаким начал расхаживать взад-вперед.

— Самая важная проблема — трения во взаимоотношениях между нашими народами. В городе по-прежнему много убийств и ненависти, и с каждым днем все становится еще чуточку хуже.

Если мы собираемся жить в Санктуарии, не разрушая город и собственные души, необходимы мир и согласие. И они должны с чего-то начаться.

Откинувшись назад, Шупансея пристально оглядела его застывшими жесткими и не по годам зрелыми глазами. На какой-то миг она снова стала бейсой, живым воплощением Матери Бей, а не просто молодой женщиной.

— Мы не ждали в Санктуарии цветов и торжественных встреч, — решительно сказала она. — У рода Сетмур есть пословица: «Новая рыба покупается кровью». Мы знали, что там, куда мы плывем, будут осложнения, возможно, даже смерть; но бейсибцы меняются медленно и еще медленнее принимают нежелательные перемены. Вот почему мы удерживались от возмездия, когда убивали наших людей. Мы надеялись, что достаточно будет золота, но если вам нужна наша кровь, вы ее получите — вместе со своей собственной.

Разозлившись, Хаким сплюнул на полированный пол. Бейса угрожала не часто, и это получалось у нее плохо.

— У нас тоже есть пословица, — парировал он. — «Никогда не плати ту цену, которую просят, — даже если можешь позволить себе это». Не будьте настолько слепы, чтобы не увидеть первого позитивного знака, забрезжившего в этом деле. Вы обратили внимание на состав просителей? Бейсибцы, илсиги и ранканцы все вместе предлагают совместное начинание, вместо того чтобы резать друг другу глотки. Какое дело до того, необходимо ли на самом деле это судно, — лишь бы они строили его!

Точеная грудь поднялась и упала со вздохом.

— А.., понимаем твою мысль. Судно будет построено, не считаясь с затратами.

— Чепуха, — усмехнулся Хаким, — никогда не плати запрошенную цену. Заставьте их предоставить смету, оспорьте каждую доску и каждый гвоздь. Вас все равно обманут, но не стоит позволять им думать, что деньги для вас не имеют значения. Да, и еще, вы должны предварительно обсудить это дело с принцем.

— Почему?

Она спросила искренне, и от этого Хакиму сделалось еще больнее.

— В Санктуарии плохо с деревом, а строительство нового судна потребует лесозаготовок. Многие поколения губернатор был защитником наших скудных лесов. И если вы действительно оставили Кадакитиса губернатором, значит, именно он должен выпустить эдикт о деревьях — в противном случае нет нужды изображать из него наместника или кого там еще.

Улыбнувшись, бейса кивком выразила понимание и собралась было сказать что-то еще, но тут в зал вошел сам принц.

— Шупансея, я гадал… О, привет, рассказчик.

— Ваше высочество, — ответил Хаким, кланяясь принцу так же низко, как бейсе.

В настоящее время принц со своими приближенными жил в Летнем дворце — недостроенном сооружении недалеко от Низовья, так как дворец губернатора он уступил бейсе уже через два дня после ее прибытия. Хаким пытался оградить свой слишком чувствительный к сплетням слух от свидетельств постоянно растущей близости между принцем и бейсой, но это было почти невозможно. Принц редко находился в Летнем дворце и вообще далее, чем в нескольких шагах от Шупансеи, его наложницы были отосланы в столицу, а Молин Факельщик, которому полагалось быть выше подобных вещей, похоже, поощрял это.

— Лишь один пустяк перед тем, как мы сможем остаться наедине, — ослепительно улыбаясь, обратилась к Кадакитису Шупансея. — Скажи, ты не будешь возражать, если ради того, чтобы жители города и мои подданные работали вместе, свалят несколько деревьев?

— Если тебе нужны деревья, бери их хоть все, — небрежно пожав плечами, с такой же ослепительной улыбкой ответил принц.

— В таком случае, полагаю, мне следует удалиться, о императрица. Думаю, теперь решено все.

Выйдя из зала аудиенций, Хаким прислонился к дверям, пытаясь совладать со своим раздражением и.., да, страхом, вызванным этим разговором. Неужели теперь Санктуарий является собственностью Бейсиба полностью и бесповоротно? Рассказчику нравилась императрица, он всегда давал ей искренние советы, но Хаким был гражданином Санктуария, и у него не находилось слов, чтобы выразить ту горечь, которую он испытывал при виде того, что происходит с его городом.

Внезапно он понял, что за дверьми за его спиной стало совершенно тихо, влюбленные удалились. Хаким поднял брови и сжал губы. Возможно, все же белая птица хочет совокупиться с черной.

И если это произойдет, что станет тогда с остальными птицами?

Из подземного хода, замаскированного кучей мусора и охраняемого дюжиной жирных, наполовину прирученных крыс, на лунный свет появилась голова илсига, затем еще одна, и еще — это отряд несущих смерть выбирался из катакомб, чтобы убивать в Лабиринте бейсибцев.