Шрифт:
Интервал:
Закладка:
До поездки ее занимала фотография урбанистических пейзажей Питера, старых парадных, заброшенных усадьб. Полгода она прожила на съемной квартире Старого фонда, превратив помещения с обсыпавшейся лепниной и пересушенным паркетом в маленький рай хипстера, собрав в ней немыслимое количество вещей и вещичек с уделки и украсив огромным количеством комнатных растений. Однако кризис идентичности настиг и в питерском раю — она вернулась к родителям, где ее накрыло черной депрессией.
Но жизнь растасовывает метафорические карты по-своему. Вера и думать не могла, что ее блог с десятью тысячами подписчиками заметят во Франции! Да еще в сыскном агентстве с импозантным основателем, загадочным, как Декстер или тот кудрявый красавчик из «Ганнибала», который все время терзался видениями.
Предвкушая интересное приключение, она остановилась на углу улиц Л’Эшикье и Фобур-Пуассоньер, рядом с кафетерием «Ботеко» и позвонила в домофон, нажав на кнопку под фамилией «Герши». По телу пробежала дрожь. Дороги назад нет. Работа хорошо оплачивалась, хоть виза была почему-то туристической, а авиабилет ей и вовсе прислали не по имейлу даже, а в черном в золотую крапинку конверте. В нем же лежала зарплата на полгода вперед наличными. Да и почему им пришло в голову приглашать психолога из России? Может, так дешевле? Все выглядело довольно подозрительно.
Но!
Вера ни за что не согласилась бы все бросить и полететь во Францию, если бы не знала Эмиля Герши по многочисленным статьям. А иные были точно комикс с продолжением. Про агентство писали во многих французских интернет-изданиях, на которые она была подписана, чтобы не забыть язык.
Сын богатых виноделов открыл сыскное агентство, занимаясь также созданием профилей на основе метапрограмм для разных коммерческих компаний и для HR-менеджеров и анализом цифрового контента. Он играл в таинственную личность и никогда не попадался папарацци. На фото всегда оставался лишь его черный силуэт в капюшоне, как у Бэнкси[3], или в гоночном костюме со шлемом. Он был что-то вроде Тинтина, только вместо пса — мотоцикл. Злые газетчики, которые не могли поймать лицо сыщика, старались выставить его в самом неприглядном свете. Но среди множества потешных неудач, о которых более всего любили сообщать «Ле Монд» и коммунистическая «Юманите», были и победы — в прошлом году он отыскал у кого-то в подвале потерянное в Первую мировую войну полотно Брейгеля, а еще раньше вычислил психиатра, который заставлял одиноких пожилых пациентов переписывать на себя все имущество. Оба эти дела были довольно громкими.
Домофон зашуршал. По ту сторону аппарата что-то невнятно пробурчали. Вера ощутила еще большую дрожь — а вдруг она не сможет понять акцент своего патрона? Вроде язык не забылся, в аэропорту и по дороге сюда ее все прекрасно понимали и, кажется (нет, совершенно точно!), принимали за француженку. Замок в двери парадной щелкнул — оставалось подняться на второй этаж.
Тяжелую дубовую дверь апартаментов-офиса ей открыл улыбающийся светловолосый кудрявый дядечка в сером, отливающем сталью деловом костюме без галстука, протянул руку и назвался… месье Герши.
Сердце Веры упало вместе с улыбкой. Она-то размечталась, надеясь встретить Декстера или хотя бы Голдберга из сериала «Ты». А тут… какой-то Пьер Ришар или Дэни Бун под полтинник, от которого за километр пахло дорогим парфюмом и дешевой французской комедией с рейтингом около пяти. Он не выглядел, как секретарь… Неужели это и есть знаменитый Эмиль Герши? Чертовы газеты! Силуэт в черном, мотоцикл — все это было только ради хайпа?
Месье Герши в присутствии русской девушки принялся страшно смущаться, размахивал руками, кривлялся, как Луи де Фюнес, говорил очень быстро, заставляя Веру напрягаться изо всех сил, чтобы ухватить хоть пару-тройку слов из предложения и понять, о чем речь. Он подлетел к объемному резному столу по виду века восемнадцатого, заваленному бумагами, стал что-то искать и на время умолк.
Вера наконец перевела дух и огляделась. Ее провели узким коридором, как в фильме Бертолуччи с Евой Грин, в просторный кабинет-эркер в три окна, с дверью на балкон. Бежевые обои и белая лепнина, светло-зеленые креслица, репродукции импрессионистов на стенах. Торшер у стола, выкрашенные в белый батареи. И, конечно же, резной балкончик с кованым ограждением. Вид из окон был на перспективу улицы Фобур-Пуассоньер, такую типично парижскую, что сердце Веры вновь воспряло и забилось быстрее. Ах, город мечты! Как такое возможно, что она будет здесь жить?
— Вот, наконец, нашел, — прервал ее месье Герши. — Но отправиться нужно немедленно. Прямо сейчас. Иначе все, беда.
Вера с трудом оторвала взгляд от бесконечной волны черепиц, труб и шапок зеленых платанов.
— Прямо сейчас? — Она невольно посмотрела на свой чемодан, который укоризненно выпростал длинную ручку, будто сообщая: я все еще здесь. — Я ведь только с самолета…
— Все понимаю, но время не ждет. Именно сейчас социальный работник готов пойти с нами на контакт.
Вера захлопала глазами, совершенно ничего не понимая.
— Ну я же объяснил! — развел руками француз. В глазах недоумение, а на губах эта странная, дурацкая улыбочка во все тридцать два отбеленных зуба. Он сунул ей в руки пластмассовую зеленую папку. — Мальчика нужно допросить, соцработник согласился быть в школе в девять утра. Уже без десяти. Я вызову вам такси. — Он спохватился, достал из кармана брюк четвертый айфон, щурясь и отводя экран подальше, как при дальнозоркости, стал тыкать в него пальцами.
Буквально через несколько минут в открытые окна влетел свист шин о брусчатку — за рулем подлетевшей машины был как минимум Сами Насери, не иначе, подумалось ошарашенной Вере, которой пришлось подхватить чемодан и вслед за месье Герши бежать обратно ко входной двери по узкому г-образному коридору.
— Не забудьте: лицей Генриха IV, — прокричал он, едва не выталкивая Веру на лестничную площадку. — А впрочем, таксист знает, куда везти, я указал локацию в приложении.
Дверь захлопнулась.
Вера уставилась на свои ноги и кафельный пол с зелеными, черными и кремовыми квадратиками. Ее мозг стал усиленно работать, выхватывая смысл из всего того, что говорил этот высокий блондин в сером костюме. Впрочем, ботинок у него было два, и оба не черные, не коричневые, а желтые. Больше всего расстроило, что ее ожидания насчет начальника были явно завышены.
Сидя в новеньком «Мерседес-Бенц» — в Париже такси сплошь иномарки с шапочкой-индикатором «Такси Паризьен» — она просматривала фотографии, распечатки документов и ничего не понимала. Тьерри Роллен — так звали ученика четырнадцати лет,