А сверху, из густоты ветвей, доносился несмолкаемый гортанно-звонкий крик попугаев…

…От этого крика у нас непрерывно звенело в ушах…

Мы возвращались в лагерь.

Профессор Академиков и Каген гребли. Я стоял на носу лодки и отводил палкой концы лиан, когда они оказывались на нашем пути.

Вторая лодка, в которой находились Нкале, Сеггридж и Рам Чаран, отстала от нас минут сорок назад, когда Нкале вдруг захотелось поймать несколько особенно красивых бабочек и стрекоз для своей коллекции.

Место там было подходящее — один из лесных великанов рухнул от старости, и над рекой образовался просвет, сквозь который прорывался сноп солнечных лучей, привлекая множество великолепных насекомых. Академиков разрешил Нкале немного полетать за ними. Она немедленно вооружилась сачком и начала охоту.

Не опасаясь дурных последствий, мы спокойно ушли вперёд. Сеггридж и Рам Чаран были опытные путешественники, не впервые проникавшие в дебри экваториального леса. Их лодка должна была догнать нас, как только Нкале угомонит немного свой охотничий пыл. По нашим расчётам сорока́ минут было вполне достаточно. Однако лодка не появлялась.

Академиков начал тревожиться.

— Может быть, мы плывём слишком быстро? — предположил он. — Перестань грести, Каген. Табань!..

Оба с силой навалились на вёсла, тормозя лодку.

Лодка остановилась. Мы прислушались. Ни голосов наших спутников, ни плеска вёсел не было слышно.

— Странно, — сказал Академиков. — Очень странно…

Лодка медленно поворачивалась на месте. Я протянул палку, чтобы оттолкнуть оказавшуюся прямо перед моим носом лиану. Лиана откачнулась в сторону, на мгновенье, словно в раздумье, остановилась, а затем плавно пошла обратно. И вдруг я увидел, как на конце лианы поднялась плоская треугольная голова серо-зелёного цвета, с круглыми немигающими глазами и трепещущим в воздухе тонким раздвоенным языком. С тихим шипением она тянулась прямо к моему лицу… «Змея!» — хотел закричать я, но отвратительный страх сдавил мне горло. Всё тело мгновенно покрылось холодным потом…

Может быть, гадина и не была ядовитой. Возможно, она вовсе и не собиралась нападать на меня, а только хотела поближе рассмотреть, кто это потревожил её покой, — говорят, змеи плохо видят… Не знаю…

Во всяком случае, не успев ещё ничего сообразить, я инстинктивно отпрянул назад. Лодка качнулась и зачерпнула воду. Каген крикнул:

— Эй!.. Если ты решил искупаться, сперва разденься!

Лиана с обвившейся вокруг неё змеёй медленно проплыла мимо меня по направлению к Кагену. Я услышал его испуганный крик и громкий всплеск воды, а затем несколько сильных глухих ударов, быстро следовавших один за другим. Лодка качалась и черпала бортами воду.

Я оглянулся.

Каген сидел на дне лодки по пояс в воде, как в ванне. Позади него стоял Академиков с веслом в руках. Кажется, ему удалось здорово попасть по змее — она вертелась, как бешеная… В следующий момент её длинное пестрое тело сорвалось с лианы и исчезло в реке.

— Вот и всё, — с удовлетворением сказал профессор. — Тькави, она не укусила тебя? А тебя, Каген?

Каген помотал головой. Лицо его было совсем белое. Губы дрожали.

— Нет… Только я потерял весло… Надо было предупредить.

Конечно, надо было. Но, по-моему, мы с Кагеном в этой истории вполне стоили друг друга. Ещё не известно, кто из нас больше струсил.

— Ладно, мальчики, — сказал Академиков. — Вы оба вели себя, как герои… Потрудитесь-ка теперь вычерпать воду!

Вот язва!

Я думал, мы сейчас же бросимся в погоню за упущенным веслом. Однако совершенно необъяснимое отсутствие второй лодки всё больше тревожило учёного.

— Бог с ним, с веслом, — сказал он, — хватит и одного.

Выбрав место, где корни деревьев немного расступились, а берег был более отлогим, он причалил.

— Высаживаться не будем, мальчики. Подождём минут пять и, если они не появятся, вернёмся… — Александр Петрович повернулся лицом в ту сторону, откуда должна была появиться лодка, и больше не произнёс ни слова.

В топкой грязи на берегу виднелись следы животных, приходивших сюда ночью на водопой. Отпечатки раздвоенных копыт принадлежали, по-видимому, диким кабанам или обитательнице тропических зарослей — небольшой полужирафе-полуантилопе окапи, а глубокие царапины на коре корней могли быть оставлены когтями леопарда…

Разговаривать не хотелось. Напряжённо прислушиваясь, мы ждали, что вот-вот раздадутся голоса наших товарищей. Но ничего, кроме гудения насекомых и крика попугаев, не было слышно.

Я думал о том, почему это почти все живые существа на свете боятся змей. И человек тоже боится. Только он может пересилить свой страх и отвращение… если нужно… Например, как Александр Петрович. Испытывая стыд и презрение к себе оттого, что так растерялся, я задавался вопросом: а как бы я вёл себя, если бы с нами была Нкале? И давал себе слово, что в следующий раз, пусть только появится змея…

Восклицание Кагена прервало ход моих размышлений:

— Смотрите!.. — он указывал рукой на поворот реки, из-за которого течение выносило какой-то предмет, похожий на огромный полузатонувший цветок.

Одним толчком Академиков вывел лодку на середину реки. Склонившись над водой и вытянув руки вперёд, мы с Кагеном приготовились схватить плывущий предмет, как только он окажется рядом с нами. Теперь мы уже догадывались, что это было… Прошло ещё несколько секунд, и Каген выпрямился. В его руке была шляпа Нкале…

И тут до нашего слуха донёсся душераздирающий вопль. Он пришёл оттуда, где должны были находиться наши товарищи. Мне показалось, что я узнал голос Нкале. Наверно, и Кагену почудилось то же самое, потому что он с силой схватил меня за руку.

— Спокойно! — сквозь зубы