Хм, значит, Макс тоже где-то здесь сейчас. Или оставил нас двоих, узнав, что я тут?

Совсем не узнаю сводного брата. И это сбивает с толку настолько, что не сразу с ответом нахожусь.

— Понятно, — только и говорю, поправляя подушку на диване и уже начиная складывать плед. Ловлю довольно неоднозначный взгляд Лёши, следящий за моими движениями. И вдруг само собой с губ срывается предположение: — Это ты меня укрыл пледом и подложил подушку?

Его взгляд ожесточается. Лёша сжимает челюсть, явно недовольный моим вопросом. Я уже и сама жалею, что спросила, ведь ответ очевиден. И теперь даже неловко.

— Нет, — всё-таки отвечает Лёша. — Может, Макс? — криво ухмыляется.

Вопрос с поддёвкой, но я не сдерживаю смешка. Вот никак не представляю себе такого жеста заботы от братца. Меня ведь так чутко укрывали, не желая беспокоить и желая комфорт добавить. Стал бы он так делать, ага.

Странно как-то сердце пропускает удар, потому что картинка в воображении из непривычно забавной неожиданно становится чуть ли не волнующей.

— Ну это точно нет, — спешу заверить, мотая головой. — Значит, Эдуард Сергеевич.

Лёша пожимает плечами и кидает на меня злобный взгляд. Кажется, его раздражает тема. Или что-то другое? Может то, что я допускала его участие?..

— Что вообще происходит? — неожиданно выпаливает он.

Вздыхаю. Не знаю, про видео Лёша или про что, но мне совсем не хочется об этом говорить и оправдываться. По крайней мере, не сейчас.

— Я собираюсь здесь работать, — на всякий случай поясняю именно моё внезапное исчезновение.

Которое почему-то заметил Макс. И отреагировал непонятным образом…

— Я не об этом, — хмурится Лёша, и, кажется, с каждым своим словом бесится всё больше. Не оставляет шансов отложить тему. — Я о тебе и Максе. Ты в курсе, что он в тебя влюблён?

Почему-то этот внезапный вопрос о сводном братце не звучит с поддёвкой. Скорее, оглушает серьёзностью. Кривлю губы в ухмылке, чтобы так же со смешком отреагировать, да только не получается.

И Лёша смотрит требовательно, в упор. Реально ждёт, что я на это всерьёз отвечать буду.

А у меня во рту почему-то пересыхает. Делаю глубокий вдох, отбрасывая лишние воспоминания о жаждущих поцелуях Макса и его взглядах, о довольно решительном заявлении, что Лёша — не тот, кто мне нужен…. И о том, как боялась услышать ответ на собственный вопрос, а кто тогда.

Кажется, пауза уже непростительно долго виснет. Даже странно, что не я одна молчу.

— Нет, он просто стремится испортить мне жизнь, — наконец обретаю дар речи я.

И тут же утверждаюсь в собственном ответе. Лёша, конечно, судит по себе, поэтому все действия Макса в какой-то степени романтизирует. Но я не должна. Сводный братец меня с детства ненавидел и не принимал — с чего ему ко мне меняться?

— На том видео ты не выглядела недовольной, — бурчит Лёша, и я даже не сразу улавливаю, что это он на моё «испортить жизнь» возражает.

И меня, чёрт возьми, задевает этот его тон и взгляд осуждающий. Я ведь думала, что этот парень достаточно меня узнал, чтобы не поверить вот так сразу увиденному. Чтобы почувствовать, что там без подвоха никак. Чтобы хотя бы попытаться узнать мою версию, а не вот так сразу обвинять.

— Ты плохо смотрел, — говорю резче, чем могла бы.

Резче, чем когда-либо к нему обращалась. В таком тоне я пока только с Максом говорила — сегодня утром.

— Нет желания, знаешь ли, — не уступает мне по грубости в голосе Лёша.

Он даже не услышал смысл моих слов. С одной стороны это раздражает, но с другой… Не только мой тон сегодня в новинку. Лёша тоже прежде так со мной не говорил. Он явно задет. Возможно, его эмоции преобладают над разумом, а потому мои не должны.

Делаю глубокий вдох и шаг к нему. Лёша напрягается, но стоит на месте.

— Я ни в чём перед тобой не виновата, — тогда говорю спокойно, глядя ему в лицо. — Я обняла его, чтобы утешить, и…

— У тебя офигенно получилось его утешать, — взрывается Лёша, перебивая меня. Кажется, мои слова его только сильнее корёжат, а не успокаивают. — И почему ты не говорила мне, что вы — сводные, а не родные?

Неожиданный вопрос действительно выбивает, заставляя задуматься. Но ненадолго — я вспоминаю, что толком и не обсуждала Макса с Лёшей никогда. Да и если уж на то пошло, он уже давно мог быть в курсе, и не от меня.

— Думала, ты и сам знаешь. Ты с Максом знаком гораздо дольше, чем со мной, неужели он не говорил?

Лёша как-то странно ухмыляется. Смотрит всё ещё зло.

— К слову не пришлось, — ядовито поясняет он. — Хотя теперь я вижу, что всё шито белыми нитками.

Похоже, Лёша никак не перестанет психовать. Усиленно пытаюсь подобрать нужные слова, чтобы он хоть немного начал меня слушать и вникать, но не успеваю — одновременно слышу звук открываемой двери и вижу, как его лицо превращается чуть ли не в каменную маску.

Сразу понимаю, кто пришёл. Даже прежде, чем слышу будничное и чуть ли не миролюбивое:

— Вообще-то рано ещё Милку будить. Полчасика поспасть у неё ещё были.

Машинально разворачиваюсь к Максу. Странно как-то слышать от него такое чуть ли не тёплое «Милка» и все эти слова. Нет, я, конечно, знала, что раз оба меня нашли, то в курсе всех дел — видимо, Эдуард Сергеевич просветил. Но чтобы сводный братец запомнил, когда меня надо будить, и даже никак не подстебнул моё желание работать тут?..

Кстати! Работа… Хорошо, что Макс сказал о времени до смены, а то у меня телефон по-прежнему в подсобке.

— Ничего, лучше я подготовлюсь за эти полчаса, поем, приведу себя в порядок, — размышляю вслух, даже толком и не понимаю, это я сейчас к Максу обращаюсь или так проговариваю.

Но смотрю на него. Цепляюсь взглядом. Странно, но присутствие проблемного братца мне сейчас словно опору какую-то непонятную даёт перед предстоящей сменой. Как будто даже чувствую его поддержку.

Кажется, я не так уж выспалась.

— Я потому и сказал, что у тебя было полчаса поспать, а ещё полчаса на всю эту фигню, которую ты перечислила, — Макс продолжает вести себя