Но до всего этого было еще очень далеко, когда 11 и 12 января 2007 года Кондолиза Райс выступала на заседании сенатского комитета по международным отношениям, а мы с Питом Пэйсом держали ответ перед членами обоих комитетов по делам вооруженных сил, сенатского и палаты представителей. Всем троим пришлось несладко, но, полагаю, Конди досталось сильнее прочих – в основном потому, что она работала в администрации на момент принятия решения о вторжении в Ирак и, таким образом, оказалась мишенью: именно на ней сенаторы вознамерились отыграться за свое разочарование ходом войны. Подозреваю, лишней причиной «оторваться» на ней послужило то обстоятельство, что по меньшей мере четверо членов комитета по международным делам собирались баллотироваться на пост президента и использовали эти слушания как площадку для демонстрации своих амбиций. Сенатор Крис Додд из Коннектикута обвинил администрацию в том, что та относится к нашим солдатам как к «пушечному мясу»; сенатор Джо Байден из Делавэра назвал новую стратегию «трагической ошибкой, если не хуже»; сенатор Барак Обама из Иллинойса заявил: «Весь американский народ – и, думаю, каждый сенатор из состава этого комитета, не важно, республиканец он или демократ, – задает простой и чрезвычайно важный вопрос: “Сколько можно?”». Надо сказать, республиканцы тоже не отставали. Так, сенатор Чак Хейгел из Небраски заметил, что новая стратегия – «самый серьезный внешнеполитический промах этой страны со времен Вьетнама».

Нам с Пэйсом повезло значительно больше во многом потому, что республиканцы из комитета по делам вооруженных сил, как правило, поддерживали военную политику президента Буша – в первую очередь этим отличался Джон Маккейн. Но все равно мы вынуждены были выслушать много критических замечаний со стороны демократов и отвечать на неудобные вопросы республиканцев. Возможно, я отделался сравнительно легко, поскольку это были мои первые слушания после утверждения в должности, и я носил фамилию Гейтс, а не Рамсфелд. Я также заручился широкой поддержкой, объявив о своих планах нарастить общую численность армии и корпуса морской пехоты. А еще, мне кажется, я застал конгрессменов врасплох (наряду с Белым домом, Петрэусом и прочими), когда сказал, что надеюсь приступить к сокращению контингента в Ираке к концу наступившего года.

Как часто бывает, конгрессмены практически не задавали вопросов, на которые мы сами не искали ответов. Почти все члены комитетов сомневались, что Малики и прочие иракские лидеры сумеют на сей раз выполнить свои обещания (и мы понимали и разделяли этот скептицизм). И сомнения только усилились, когда стало известно, что в публичных выступлениях Малики и другие иракские чиновники весьма прохладно отзываются о новой стратегии. Отвечая на вопрос, какова планируемая продолжительность усиления контингента в Ираке, я обошелся уклончивым: «Месяцы, а не годы». (Мы с Пэйсом понимали, что скрывается за этим вопросом, поскольку уже столкнулись с негативным отношением наших военачальников к новому плану.)

Все, кто выступал на слушаниях, были готовы к нападкам и обвинениям, но, думаю, ни Райс, ни мы с Пэйсом – ни Белый дом в целом – не ожидали столь ожесточенной критики. К лучшему ситуация изменилась не скоро. Понадобилось бесчисленное множество заседаний, обязательных дипломатических па и ни к чему не обязывающих резолюций против новой стратегии, чтобы увязать численность американских войск в Ираке с реальными возможностями иракцев по принятию на себя ответственности за страну, а исполнение бюджета на военную операцию оставить в рамках президентских полномочий – без необходимости обращаться к конгрессу за дополнительными ассигнованиями. Наши противники в итоге уступили, но не прежде, чем успели изрядно потрепать нервы представителям администрации, а бюджет Пентагона потребовалось существенно скорректировать, ибо конгресс регулярно затягивал обсуждение финансовых вопросов на несколько месяцев.

По-настоящему испытывала мое терпение «зацикленность» сенаторов на конкретных сроках, в особенности требования, чтобы иракский Совет представителей[22]установил точные сроки исполнения своих обязательств по дебаасификации, выработке системы распределения нефтяных доходов и проведения местных выборов. Да, я сам рекомендовал подобный подход Бейкеру и Гамильтону, однако в ту пору я до конца не осознавал, насколько принципиальны эти вопросы для иракцев – ведь они определяли политический и экономический векторы развития страны. Не стоит забывать, что за всю тысячелетнюю историю страны у них не было опыта достижения компромисса. С незапамятных времен политика в Ираке вершилась просто – убивай или убьют тебя. Меня переполняло раздражение, когда я слушал лицемерные и откровенно глупые рассуждения американских сенаторов, которые чего-то там требовали от иракских законодателей, а сами не могли даже согласовать мелкие ассигнования, не говоря уже о столь критичных для существования государства вопросах, как дефицит бюджета, социальное обеспечение и реформа здравоохранения. Сколько раз мне хотелось вскочить с кресла за столом для свидетелей и крикнуть: «Парни, вы тут две сотни лет заседаете и до сих пор не в состоянии быстро принять рутинные законы! Что же вы накидываетесь на бедных иракцев, которые только освободились от четырехтысячелетней диктатуры?» Процедурная дисциплина вынуждала меня помалкивать, но к концу очередного заседания я был готов рвать и метать.

Почти сразу после президентского обращения к нации 10 января конгрессмены, равно республиканцы и демократы, начали искать возможности не допустить реализации новой стратегии или хотя бы публично выказать свое несогласие. Республиканец Джон Уорнер вынес на обсуждение cената резолюцию против новой стратегии, но в поддержку операций против «Аль-Каиды» в провинции Анбар. Лидеры демократов одобрили эту резолюцию Уорнера, из тех соображений, что, если она пройдет, им представится шанс вмешаться в процесс более активно – например, ограничить военные расходы. Но Уорнер не смог собрать шестидесяти необходимых голосов, и его проект, что называется, спустили на тормозах. Слишком многие сенаторы побоялись высказаться в пользу законопроекта, направленного, как это можно было преподнести, против американской армии.

В палате представителей свою интригу затеял хитроумный демократ Джек Мерта, старожил конгресса и председатель подкомитета по ассигнованиям на оборону. Он предложил ввести строгие критерии боеготовности и перед отправкой в Ирак проверять все новые подразделения на соответствие этим критериям; на слушаниях 6 февраля 2007 года мы с Пэйсом долго и подробно объясняли, что это предложение связывает руки военному командованию и сократит количество американских войск в Ираке минимум на треть. Мерта намеревался внести поправку к нашему запросу о дополнительных ассигнованиях в размере 93 миллиардов долларов, который как раз обсуждался в сенате и который требовалось одобрить до апреля, чтобы избежать бюджетного перекоса. С предложением Мерты, во всех его многочисленных вариациях, мы сражались на протяжении весны, поскольку демократы использовали запрос о дополнительных ассигнованиях как инструмент борьбы против усиления нашего контингента в Ираке.