я знаю, что сделал тебе больно, но кто знал, что я так сильно ее полюблю? — произнес как можно ласковее.

— Я тоже думала, что больно. Мы все ошибаемся, пока не вкусим действительность. Я сама сделала себе больно. Меня охватывала злоба. Не могла оставить все так и проникла в твой гараж, — она посмотрела на меня, а я задержал дыхание, пытаясь осмыслить то, что она пытается мне сказать. — Это я срезала тормозной шланг, это я виновата в ее гибели. Но я не хотела, не думала, что все так обернётся! Мишенька, я так любила тебя!

Она бросилась со слезами ко мне, протянув руки, которые я перехватил и резко отведя их в стороны, схватился за тонкое горло, впечатав тело в соседний мраморный памятник. Меня жжёт изнутри, рвет на куски от этого признания.

— Ты убила ее! Убила из-за чертовой бабьей ревности?! Ты лишила нас жизни! — прорычал в лицо, что так близко от моего.

Она округлила глаза, пытаясь разжать мои пальцы на горле. Губы в немом порыве, что-то щебечут. В моих глазах все темнеет от гнева и от двукратно вернувшейся боли. Одно движение моей руки и хлипкая шея издаст противный хруст. Желание отнять жизнь так сладка. В те дни убил бы и не раскаялся.

Девушка перестала сопротивляться и свесив покорно руки с печалью вглядывается в мое лицо. Горячие слёзы капают на мои пальцы, скатываясь вниз. Разжал руки и боясь на нее посмотреть, направился к машине на стоянке. Мне все равно, что теперь там с ней. Пусть хоть сдохнет среди могил! Банальная ревность отняла ее у меня! Давно не чувствовал себя так неоднозначно паршиво. Сев в Кайен, выжал педаль газа. Жажда мести, жажда крови пульсирует в висках и первая мысль — бар! Напиться и вновь забыться. Перестать думать и чувствовать. Ударил по рулю, шугая местных голубей. Нет! Мне надо увидеть ее. Пусть все катиться к дьяволу и весь мир подождёт.

Глава 19

Евгения Богданова

Что я почувствовала, когда отец не задумываясь сказал, что рад за меня? Разочарование? Обиду? Злость? Возможно! Они пожалеют, что вообще помыслили указать, как мне жить! Сначала думала поговорить, но теперь никаких разговоров!

Приняла ванну и надела белые джинсы с розовой толстовской. День сегодня прохладный. Спустилась вниз по зову голода, но мужские голоса оказались важнее банальной нужды.

Вслушиваясь в каждую фразу, возникло несколько вопросов. И главный из них: кто такой Орлов?

Возможно, он помог бы мне доходчиво объяснить этим людям, что я сама в праве решать за кого выходить замуж! Голоса стихли. Встав на носочки, как кошка, направилась к кухне, пока из-за угла меня не схватили руки, ну и их хозяин — Егор.

— Я закричу! — отталкиваясь, прорычал в лицо.

— Может чуть позже?!

Его касания до тошноты противны, как и пошлые взгляды, что так откровенно себе позволяет.

— Отец отстрелит тебе твое хилое мужское достоинство, придурок! — попыталась лягнуть его по ноге, но ахнув, сделала только себе хуже, ударившись пальчиками об железную кость. Хоть бы нахмурился!

— Если бы хотела, давно нажаловалась. Хочешь проверить насколько хилое? — не разжимая хватки, обдает противным запахом изо рта.

— Смысл? Даже не почувствую!

Извернулась и что есть силы ударила где-то в район живота. Руки мгновенно разжались и я с размаху влепила леща, чтоб остатки мозгов вылетели. Насладившись мимолетно своим результатом, помчалась на кухню, перебирая как можно быстрее ногами.

Вбежала в комнату, в которой так сладостно пахнет пассировкой, свежей выпечкой и посолом. Баба Рая уже с утра кухарит. Единственная женщина, которую я знаю почти что с детства. Оторвавшись от помешивании чего-то вкусного, булькающего в кастрюле, придирчиво осмотрела меня. Добрая, пухлая женщина с всегда завязанными волосами в косынку и неизменно белой форме. Как-то спрашивала у нее про цвет волос, что так бережно прячет под тряпицей, так вот призналась, что сама давно не помнит. Морщинки выдают ее почетный возрост, но не смотря на ее внешность «бабушка-цветочек», на своей территории она не позволяет никому командовать. Даже маленькая ложка — страшное оружие в ее руках. По лбу бьёт знатно. От нахлынувшего воспоминания потерла лоб.

— Ты чего такая испуганная? — поставила руки в боки с угрожающим половником.

— Ничего, баб Рай. А что вы там готовите? Я бы сейчас динозавра проглотила! — подошла ближе заглянуть в кастрюльку.

— Ты это зубы мне не заговаривай! Егорка только отсюда вышел. Снова обидел?

— Все хорошо. Вы меня накормите?

— Вот привыкла с мужиками жить, переняла у них, что жалиться нельзя, да слабости показывать, дуреха! Мне конечно Егорку жалко. Из неблагополучной семьи — отец горячный, пьет много, да брат младший на нем. Но хам, девчонку обижать! — начала причитать кухарка, не забывая колдовать над посудой.

Словно маэстро, с ножами и ложками орудует над продуктами и по какому-то только ей известному порядку, складывает в кастрюлю.

Это место всегда меня прельщало. Здесь другая энергетика что ли. Дождавшись своей порции иностранного супа, с блаженством, чуть бы не причмокивая, стала уплетать содержимое тарелки. Баба Рая всегда радуется, когда ее пищу едят с таким наслаждением.

— Ты не дури, девочка, а то я сама все расскажу Роману Евгеньевичу! Ваши секреты друг от друга к хорошему не приведут!

Пока повариха занималась нравоучениями, а я кивала, забивая рот горячим чудом, не заметила как уже справилась со своей порцией. Поднялась и поцеловала женщину в рыхлую щечку.

— Разберемся. Спасибо, я язык проглотила!

Баба Рая покачала недовольно головой, но доброй улыбкой меня одарила. Выбежав в коридор, снова услышала мужские голоса, вот только не те, что раньше. Не знаю, к чему может привести эта встреча, но вот что здесь делает Матис, когда у него билеты в кармане на самолёт?

Глава 20

Михаил Орлов

Остановился возле ее ворот и заглушив машину, откинулся на сиденье в попытках успокоиться. Самообладание в последнее время меня подводит.