— Замечательно. Так договоримся? Пусть девушки копеечки и трояки всякие с пятачками отдельно собирают, а я потом выкуплю. А ещё, Вера Николаевна, что вы знаете о монетах выпуска 1958 года? Они к вам поступали?

— Нет. Слышала только, что в Москве их в сберкассы завезли, а на следующий день изъяли. Все переплавили. Девушкам по меди команду дам.

Именно про монеты 1958 года Штелле в Москве и вспомнил. Хрущёв тогда к денежной реформе выпустил монеты номиналом рубль, два, три, и даже пять рублей. Только реформу отложили на пару лет, и все наштампованные монеты переплавили — ну, почти все. В будущем их цена будет колебаться от ста до трёхсот тысяч рублей за штуку. А вдруг попадётся монета в две копейки 1927 года? В 2020 году она будет стоить сто тысяч! Почему бы не вложиться сейчас? Ну, нет в сберкассе — будем искать у нумизматов. В Краснотурьинске эти товарищи, наверное, есть, а вот таких монет у них на продажу, скорее всего, нет. Зато ведь у него есть один знакомый гражданин, который вращался среди коллекционеров. Теперь он «переквалифицировался в управдомы». Шутка. Теперь Марк Янович Макаревич, в девичестве Петуш, председатель колхоза «Крылья Родины». Спросим у него.

Событие пятнадцатое

— Вовремя. Пока вы в Москве прохлаждались, мне знакомый один звонил. Его дядя продаёт коллекцию советских монет. Там полно раритетов, есть и монеты 58 года. Но они не самые ценные — есть пробники первых монет. Их и выпускали всего по нескольку штук, чтобы показать в наркомате. Одним словом, стоимость коллекции тысяч тридцать — сорок, но у этого дяди какие-то проблемы у родственников в Израиле, и ему срочно нужны деньги. Продаёт он только всю коллекцию, за двадцать пять тысяч. Пока покупатели думают, — Марк Янович с сомнением, чуть наклонив голову к правому плечу и изобразив большие глаза, смотрел ими на Петра.

Да, не может быть у Первого Секретаря Горкома КПСС таких денег. Так это у Секретаря! А он — писатель. Конечно, деньги и другие имеются, и скоро, то есть 1 апреля, будет розыгрыш облигаций, а потом, в принципе, можно часть обналичить, но писательские деньги ведь и на самом деле есть. Их без малого двадцать тысяч. Два гонорара в Москве в сумме на пятнадцать, и пять из издательства «Уральский Рабочий» за ту же «Буратину». Плюс могли уже немного и за песни перевести — тот счёт Пётр ещё и не проверял. По радио крутят цикл к 8 марта, по телевизору несколько раз концерт показывали. Могли и заплатить авторские, хотя, наверное, это так быстро не происходит. Значит, стоит вопрос о доставании пяти тысяч. Есть «Москвич» на продажу. Более того, его давно надо продать, ведь жена думает, что шуба куплена на эти деньги. Машина неновая, без малого десять лет ей. Ну, с неё и начнём, да добавим из заначки. Там как раз чуть больше тысячи осталось.

— Марк Янович, если мне продать «Москвич», то денег хватит. Я ведь гонорары за книгу получил. Звоните этому «дяде», берём коллекцию. Только нужно с машиной разобраться. Надо ещё найти покупателя.

— Не нужно искать. Пчеловод мой один ищет машину, как раз «Москвич».

— Поговори. А что с посылкой от швейцарского друга?

— Тоже ведь вовремя спросили — завтра нужно ехать в Карпинск и забирать контейнер. А послезавтра опять туда — «Волги» пришли.

— Ну вот — не было ни гроша, да вдруг алтын, как кому-то сказал Островский. Займётесь с Петром? От меня помощь нужна? — Петру, понятно, светиться-то особо было нельзя — и так с этими собаками на всю область прогремел. Выпороть бы этого доктора. Ведь уже восемь детей выздоровело. Чего вот ему спокойно не сиделось? Ладно, обошлось, но ведь в любой момент теперь припомнят. Нужно обязательно вылечить жену Героя Социалистического Труда, тогда эта собачатина огромным козырем станет. И нужно завтра наведаться в тубдиспансер, узнать, как обстоит дело с этим дефицитным теперь на Северном Урале мясом. Как бы и в Тагил не пришлось охотникам ехать.

В целом день прошёл нескучно. Уже домой собирался, когда позвонил телефон.

«Говорит Москва». Звонила Вера Васильевна Смирнова. С ней час назад связался барон Бик и задал вопрос. Она с этим вопросом сходила к Федину, потом вдвоём посоветовались с юристом, и вот теперь она набрала товарища Тишкова. Господин-месье Бик обговорил в издательстве «Грассе» с его хозяином Бернаром Прива выпуск книги Петра с игрушками, и они сошлись во мнении, что стоит попробовать. Есть только одно «но»: книга Петра — это продолжение. Причём продолжение не «Пиноккио», известной на западе книги, а переделанной Алексеем Толстым сказки «Буратино». В текстах серьёзные различия, как и в героях. Чтобы печатать продолжение, нужно сначала напечатать саму сказку. Только Алексей Николаевич Толстой умер, не дожив пары месяцев до Победы.

— Ну, в чём же проблема? Есть сказка, есть, наверное, наследники. Можно с ними договориться, — не понял проблемы Пётр.

— Конечно, Пётр Миронович — есть даже хороший перевод на французский, и небольшим тиражом книга году в пятидесятом во Франции издавалась, но барон Бик хочет, чтобы литературно обработали Пиноккио именно вы.

— Интересный поворот. Вера Васильевна, вы же знаете, что мне некогда. Я ещё месяц, а то и два на «Рогоносца» потрачу. А потом, даже если и возьмусь, то ещё несколько месяцев. И не факт, что получится лучше, чем у Толстого, — начал открещиваться Штелле.

— Я уже поговорила с последней женой Толстого Людмилой Ильиничной Крестинской-Баршевой. Она согласна выпустить книгу в соавторстве с вами. Идея в том, чтобы вставить туда несколько песен и чуть изменить сюжет, чтобы ваша книга естественнее вытекала из самого «Буратино». Записывайте её номер телефона, — Смирнова продиктовала цифры, — Да, забыла сказать, Людмила Ильинична — вполне состоявшийся писатель, именно она написала сценарии к мультфильму и художественному фильму. Уверена, вы подружитесь. Ей ваше продолжение понравилось, она даже согласилась написать вступление ко второму изданию.

Пётр попрощался с неугомонной старушкой и задумался. А ведь мысль интересная. Есть, вернее, будет, замечательный фильм, вышедший где-то в середине семидесятых годов, и там есть несколько песен. С помощью Вики вспомнить их вполне реально. Бедный Булат Шалвович, опять останется без своих лучших песен. Зато можно не опасаться, что Окуджава их уже написал. Насколько помнил Пётр, сочинял он тексты чуть не из-под палки — заставлял режиссёр Леонид Нечаев. Вот и обойдёмся без палки. Заодно с Викой-Машей нужно обсудить и одну интересную переделку.